"Радий Погодин. Зеленый попугай (детск.)" - читать интересную книгу автора

меня уставились с любопытством.
- На двор хочешь? - наконец спросил один из них, совсем молодой. Я
кивнул.
По дороге в уборную я вопрос задал - не нашлась ли мама?
Милиционер сказал, что в соседнее отделение милиции поступило
заявление от одной гражданки о пропаже сына. Утром будет опознание.
- А если она ошибется? - спросил я. - Если она чужая?
- Как же она ошибется, если тебя увидит? Матерь не ошибается. Моя
так, к примеру, сразу скажет: "Серега" - и за ухо. И не посмотрит, что я в
милиции.
Мы вернулись, и я снова уснул.
Когда я проснулся во второй раз, в комнате был только Плотников. Он
сидел на табуретке возле сундука и держал в своих огромных руках мою руку.
Он легонько распрямлял мои пальцы, рассматривал их и как бы гладил. А на
нижнем его веке дрожала влага. "Плачет, что ли? Может, в деревне у него
сын остался или дочка, как я, такие. И он скучает по ним".
- Дядя Плотников, ты что? - спросил я тихо. - Ты не горюй.
Он еще подержал мою руку, встал и, вздохнув, пошел к окну.
- Спи, - сказал он. - Еще ночь.
Был он без сапог и без ремня. Ремень его с наганом лежал на столе,
сапоги стояли у печки.
"Может, он спать хочет, а я его место занял", - я подвинулся к
стенке.
- Дядя Плотников, - я сказал, - ложись. Мы поместимся...
Он улыбнулся, припал лбом к железным прутьям, загородившим окно.
- Нам спать нельзя, не положено - служба... А это, - он смешно лягнул
ногой, - сапоги я снял, чтобы ногам отдых дать. Они раненые, ноги-то.
Устают... - Он смотрел в темную ночь за окном, и его плоская костистая
спина была какая-то незащищенная.
Вот тогда я и услышал запах. Я его и раньше чувствовал, но ни к чему
применить не мог - запах шел от винтовок, стоявших в стойке. Я потрогал
одну, понюхал руку. Рука стала масляной, она пахла то ли горящей свечкой,
то ли мокрым железом.
В дверь просунулся молодой милиционер Серега, сказал шепотом:
- Плотников, по тревоге... - Он вошел в комнату, взял из стойки
винтовку. Потом одной рукой пересадил меня на стол и открыл сундук. Как я
сейчас понимаю, в сундуке в подсумках лежали патроны. В комнату один за
другим быстро входили милиционеры, не суетясь и не разговаривая, брали
винтовки, патроны и уходили. Уходя, каждый из них погладил меня по
стриженной наголо голове, и запах ружейного масла как бы вошел в меня,
слился с моим собственным запахом. Плотников сапоги надевал, наган
проверил. Он и пересадил меня обратно на сундук. И тоже по голове
погладил.
- Ты первый-то не иди, - сказал я ему вслед.
Он дольше, чем можно было по тревожному положению, смотрел на меня,
сгоняя складки на гимнастерке от живота к спине, и я понял - пойдет.
Я ждал его...
Без винтовок стойка выглядела лишней в этой комнате, которая сразу же
стала похожей на сельсовет. Но именно схожесть с сельсоветом или жактом,
где моя мама иногда мыла полы, успокоила меня, я подсунул кулак под щеку и