"Радий Погодин. Зеленый попугай (детск.)" - читать интересную книгу автора

Он подал мне руку, и я вцепился в нее, как в спасительный плот. Он
был блекло-синий - милиционер, - все на нем было блекло-синее, кроме
сапог. Пахло от него сапожной ваксой и махоркой.
- Почему ты мамкин, а не папкин? - спросил он меня, помолчав.
- Папка уехал, - сказал я, не подозревая по своему простодушному
невниманию к родителям или, может, из-за родительской скрытности, что отец
навсегда уехал, что с этих пор он будет у меня лишь в анкете, а потом и в
анкете я стану писать: "Сведений об отце не имею".


В милиции пахло духами. Женщина с губами розочкой и длинными в два
ряда бусами подносила к лицу платок, вздыхала, и тогда в милиции, на мой
взгляд, нечем было дышать. Я не любил духов, их запах говорил мне о
ссадинах и синяках: мама не пользовалась ни зеленкой, ни йодом, она
смачивала мои болячки одеколоном или привязывала к ним столетник.
Душистая женщина плакала. А за барьером сидел усатый, смотрел на нее
с неприязнью и говорил, будто спички чиркал:
- Перестаньте, Водовозова.
И я понял, что он командир над всеми.
- Найденыш, - сказал командир про меня. И на немой вопрос моего
милиционера ответил: - Не заявляли еще.
Мой милиционер закурил, заговорил о чем-то с другими милиционерами и
все держал меня за руку, иногда пожимая ее - давал понять, что он обо мне
помнит и думает.
В отделение ввели раскровавленного парня. Водовозова зарыдала,
буквально затопив милицию запахом своих духов.
- Плотников, отведи мальца, - велел командир.
Мой милиционер, он же Плотников, ничего не ответив, открыл дверь,
обитую клеенкой, и втащил меня в комнату довольно большую, квадратную, с
зарешеченным изнутри окном. В этой комнате мне предстояло прожить до утра.
Справа от двери в углу стоял сундук старого красного лака. Отступив
от стены, чуть ли не посередине комнаты, высилась круглая черная печь.
Между сундуком и печкой была стойка с винтовками. Над ней портрет Ленина в
рост. У окна стоял стол, покрытый кумачом. На нем лежали газеты и журналы.
Плотников посадил меня на сундук.
- Посиди, я сейчас.
Он вышел и вскоре вернулся с черным полушубком. Снял меня с сундука,
постелил полушубок и посадил снова. От полушубка шел деревенский запах. Я
вспомнил бабушку и овец. Овец почему-то во всей деревне поголовно Борьками
звали. И еще я каким-то неведомым чутьем понял, что не только я из деревни
прибыл, но и сам Плотников тоже.
Он снова попросил посидеть меня и ушел. Теперь он отсутствовал
дольше. Вернулся с миской горячей гречневой каши с топленым маслом и
куском хлеба.
- Поешь нашего ужина, - сказал он. - У нас питание хорошее.
Я ел, пока ложка не выпала у меня из руки, и я не заснул.


Когда я проснулся в первый раз - за столом сидели милиционеры, тихо,
чтобы меня не разбудить, играли в домино. Я уставился на них. И они на