"Радий Погодин. Шмель (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

цыплячье.
- Простите, - сказал шмель. - Я задумался. Вам не больно от моего
носа?
- Ничуть, - сказала она. - Какой все же красивый ангел. Правда, что
он вращается вокруг оси?
Шмель давил и мял свой ушибленный нос.
- Вращается? Что вы этим хотите сказать?
- Говорю, хотелось бы встретить ангела. Но мне не везет - попадаются
атеисты или страдающие желудком.
- Я здоров, - сказал он. - Делаю по утрам зарядку.
Лидия Павловна поняла: вот он - отец ее будущего ребенка. Правда, он
мог бы оказаться повыше ростом, посветлее волосами, пошире в плечах. Лицо
его могло бы иметь выражение не столь самонадеянное.
Он сказал:
- Я был во власти образов. Небо - голубая корова. Утро - вымя, полное
розового молока. В таком свете я представлял себе Русь изначальную. В
дальнейшем, с развитием товарно-денежных отношений, пошел бардак.
- Очень интересно, - кивнула Лидия Павловна, вспыхнув лицом. - В эту
мысль нужно вникнуть поглубже. Идемте ко мне, у меня есть кофе. И кое-что
на ужин.
Его звали Леонтий.
Они пили кофе. И выпили по рюмке коньяку. Отец ее будущего ребенка
проглотил коньяк равнодушно. "Не алкоголик", - отметила Лидия Павловна.
Придвинула ему сигареты. Он не курил.
"Светланочка - если девочка. Владимирчик - если мальчик". Лидия
Павловна представила девочку с нежными ямочками и мальчика в майке,
которую не отстирать.
Приемник "ВЭФ-1101" пел им иностранные песни. Белая ночь одарила их
своим светом. Вращающийся ангел на Петропавловской крепости,
преисполненный сочувствия и понимания, повернулся к ним усталой крылатой
спиной.
Выяснилось, что через Петропавловскую крепость Леонтий ходит с работы
от Института высокомолекулярных соединений к Дому политкаторжан. Что он
инженер, но по вечерам пишет стихи на сюжеты отдаленной истории
человечества.


Через неделю Леонтий перевез к Лидии Павловне пишущую машинку, связку
книг, в основном зарубежные верлибры, и собственные изыскания в зеленой
папке с тесемками, как на солдатских кальсонах. Когда Лидия Павловна была
подростком и, бывало, болела простудой, мать заставляла ее надевать такие
кальсоны и толстую зимнюю тельняшку - отец, всецело преданный пехоте,
тельняшки уважал.
Леонтий разложил книги, чтобы они были под рукой. Поставил машинку на
журнальный столик. Столик был низковат - Леонтий под каждую ножку подсунул
поллитровую банку, набив ее до половины бумагой.
Торопливые действия Леонтия Лидия Павловна понимала, конечно, как
приготовление к главному. Она понимала также, что это главное должно
вот-вот наступить. Ей стало трудно дышать. Она расстегнула блузку.
Леонтий подошел к ней, обнял ее крепко.