"Радий Погодин. Я догоню вас на небесах (Повесть)" - читать интересную книгу автора

На выезде из поселка "тридцатьчетверки" встретились с отступающей
немецкой колонной, подбили три сине-черных "бенца" с радиаторами, похожими
на кулаки. Техника, шедшая за "бенцами", попятилась, покатила в объезд, но
пехота, усталая, злая и отупелая, пошла кряжами. С улицы поселка было
видно, как она идет, - каждый солдат по отдельности. Каждый сам себе и
оружие, и машина, и человек, полумертвый, отказавшийся от всех иллюзий.
Там, за Эльбой, он поднимет руки. Смотреть в глаза американцам,
подняв руки над головой, ему будет все же полегче, можно сказать - совсем
легко: американцеву маму не расстреливали, американцеву сестру не угоняли,
американцева меньшого брата не били по голове.
Танкисты сразу же заперли входы в поселок: три танка в одном конце
улицы, два танка в другом.
Капитан-танкист сказал молодому лейтенанту-артиллеристу:
- Поставь по две гаубицы позади нас, чтобы нам хвосты фаустами не
подпалили. Да не стреляй, слушай, по ним - не воюй.
Сержант такую просьбу капитана мысленно одобрил: пока немцы уходят
каждый сам по себе - не страшно, но разозли их, они тут же организуются,
немцы это делают быстро - айн, цвай, драй! Сойдут с кряжей - и амба:
пехоты в поселке семь разведчиков.
- А ты, Сержант, - сказал капитан, - ты, наоборот, постреливай. Стань
в теньке, чтобы все видеть и слышать. Ты у нас основная живая сила. Так
что постреливай. Пусть помнят - спускаться сюда не надо. Конец войне не
тут, конец войне там. В Берлине...
Берлин и "конец войне" были недалеко - за лесом, за озерами и
плотинами, за поселками Николае-Зее, Целендорф, Лихтерфельде, маленькими и
уютными, как ленинградская Стрельна. В той стороне, в небе, висела серая
шапка пыли и копоти. Берлин гудел тысячами непримиримых звуков: криками
атакующих рот, пулеметными очередями, ржанием лошадей - грохотом
тротиловых ниагар.
Вот такая была дислокация.
Воевал в экипаже Сержанта Писатель Пе, тоже сержант. Парень смелый.
По военной необходимости излишне вежливый. Но можно, наверное, так сказать
- вежливо-незастенчивый. Имя у него было Валерий.
Когда в роту приехал майор из газеты писать очерк о разведчике, ему
отрядили Валерия. Валерий майору рассказывать отказался, объяснил
необидно, что сам имеет намерение стать писателем.
Майор посоветовал ему, с чего нужно начать: мол, с уважения к старшим
и к чистой бумаге.
Теперь о певице по имени Розита Сирано.
Была у немцев такая певица, модная, как у нас Изабелла Юрьева.
Возил Писатель Пе маленький патефончик и, когда позволяла обстановка,
слушал Розиту Сирано. Представлялась она ему в черных чулках и страусиных
перьях - в этакой белой пене. Вокруг нее мужчины с тросточками, в тесных
пиджаках, в канотье. И не вскипало у него к немецкой певице никакой
неприязни, хотя, прямо скажем, была она ему чужая насквозь.
- Пойду пройдусь, - говорит этот Писатель Пе. - Может, пластиночка
новая попадется.
- Ты понимаешь, что мы в окружении? - спросил Сержант.
- Тут все насквозь - если что, за мной дело не станет.
Ударила гаубица резко да еще с каким-то шлепком, это она подпрыгнула