"Радий Петрович Погодин. Дверь (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Правильно. Мы не приучили Аркадия к одиночеству. А не научившись
быть наедине со своими мыслями, не научившись оппонировать самому себе,
человек так и не научится мыслить. От собственных мыслей, если они вдруг
появляются, Аркадий, я думаю, испытывает зуд по всему телу, как, знаете
ли, от насекомых.
- Не знаю, - сказала девушка сухо и исчезла в слякотной новогодней
мгле.
В новогодних лужах плыли морские львы, их спины лоснились, играли
радугами, как нефтяные пятна. Их голоса сливались с музыкой из счастливых
окон.


Уже много лет Петров писал докторскую диссертацию на тему "Праздники,
их возникновение и психологический феномен в структуре
социально-экономической функциональной дифференциации".
Когда дети были маленькие, они думали, что их отец вскоре станет
профессором. Когда подросли, перестали так думать. Сейчас они говорят с
пожиманием плеч: "Не в ентим дело".
Петров не желал защищаться. Праздников оказалось неисчислимо больше,
чем он полагал, начиная работу. Больше, чем все полагают. А
психологический феномен праздника объяснить оказалось так же трудно, а
может быть, и совсем невозможно, как и феномен счастья. Петров раскапывал
новые материалы, все анализировал, и систематизировал, и классифицировал -
похоже, докторская перерастала в ненавязчивый труд всей его жизни.
На работе его ценили - он никогда не отказывался вести протоколы
собраний и ученых советов, к тому же докторов в институте было много, а
специалист по праздникам - один во всем мире. Шутники говорили ему:
"Издайте вашу работу как календарь - сплошные красные дни - разбогатеете".
И в этой шутке сквозь иронию сквозила зависть.
Прочие знакомые, узнав, какова тема его диссертации, говорили без
тени смущения; "Делов-то: биеналии, сатурналии, масленица..." А сам
феномен объясняли громогласно и безоговорочно ленью и древней тягой к
обжорству. Иногда Петрову хотелось треснуть какого-нибудь умника по башке.
Особенно одного, который сказал ему скромно: "Чтобы исследовать морскую
воду, не обязательно вычерпывать все море".
Что ж, он был прав. Но он не понимал того, что море завораживает
своей неисчерпаемостью.
Кроме сына Аркадия была у Петрова дочь Анна. К ней он тоже не любил
ездить. Дочь была замужем за солидным человеком. Чтобы не показывать
содержимое холодильника, зять показывал тестю библиотеку. Он любил книги.
Обожал. Особенно по искусству. Особенно "Skira". Поглаживая дорогую
новинку, он говорил с улыбкой и вежливой готовностью взять свои слова
обратно:
- Гении и герои нужны для того, чтобы в конечном счете мы могли
примерять на себя их одежды. Вы так не думаете? Но ведь все театр. Нет?
Петров так не думал. Все театром не считал. Но молчал. У зятя был
здоровый румянец на щеках и голубые, пристальные, почти неподвижные глаза.
Выпив рюмку-другую холодной водки, он говорил тестю тихо и как бы
вскользь:
- Человеку нравится жить иллюзиями, человек - генератор иллюзий. А не