"Радий Петрович Погодин. Дверь (Повесть)" - читать интересную книгу автора

нужно - иллюзии нам мешают.
На закуску у них ставились консервированные, нарезанные тонкими
ломтиками языки, консервированная, нарезанная тонкими ломтиками семга,
свежие помидорчики размером в пинг-понговый мяч и колбаса такого твердого
копчения, что из нее можно было делать ручки для финских ножей.
Зять был лысоват, гладко выбрит. Наверно, дочери было хорошо с ним.
Она охотно теряла иллюзии, согнув свою сильную спину перед мощным
бесшумным холодильником.
Внук Петрова, Антоша, изучал японский.
От тоски своего подчиненного существования Петров уходил к праздникам
в честь корыстных богов, скандально ликующей плоти, в честь весны и других
забот человеческих. Занятные попадались праздники. Например, праздник
горных славян Зимнижар. Недавно Петров опубликовал статью об этом
празднике в журнале "Вокруг света".
В последнее воскресенье февраля на круглой деревенской площади
собирается вся деревня. Кладут на землю два-три листа железа. Естественно
закусывают слегка, чтобы согреться. Молодежь танцует вокруг железа
вприпрыжку, с выкриками. И тут выходят старухи, наряженные в древние
одежды, но босиком. Каждая с глиняным горшком, укутанным в шерстяную шаль.
А молодежь пляшет все быстрее, все быстрее... Самая старая старуха
начинает первой: она высыпает на железный лист из глиняного горшка горячие
угли и принимается на углях топтаться и петь. Выпевает она деревенские
сплетни: кому жена изменила, кто долги не отдает, кто здоров, а
прикидывается больным. За первой вступает вторая старуха. Третья.
Четвертая. Все со своими углями и со своими разоблачениями. Больше поют
про измены. А вокруг все хохочут - считается, что старухи от жара углей
бред несут - околесицу. Потом все идут праздновать. А поутру то одна
молодуха выскакивает из дома с подбитым глазом, то другая. И весело так и
громко объясняют: "Кума, я вчера в темноте-то как ударилась о сундук".
Кума ей в ответ: "И я тоже. Я о печку". И мужик вылезает забинтованный и
мычит: "Кум, ты не помнишь, случаем, обо что я?" И всем весело. Все друг
друга жалеют - целуются...
Хороший праздник.


Наверное, просыпался Петров в жесткой саванной траве, отмахивался от
диких быков пиджаком. Потому что, когда он проснулся совсем, быки свирепо
мычали, выдувая пыль из разбитой копытами суглинистой почвы, а пиджак
лежал на полу.
Саванна иссушила Петрову горло. На столе стояла бутылка кефира.
Зацепившись за нее взглядом, как за спасительную соломинку, Петров
поднялся. Рядом с бутылкой лежала записка: "Петров, хорошо, что ты не
храпишь. Кочегар". Ниже приписано: "Александр Иванович, кефир вам на
завтрак. Помогает - по себе знаю. Емельян Анатольевич". Петров долго
вспоминал, где он, кто такие Кочегар и Емельян Анатольевич. А саванна то
надвигалась на него, то отступала. Ему казалось, что между охотниками на
быков есть место, которое он мог бы занять сейчас, пока они не
перепутались в битве, быки и охотники. Петрову так туда захотелось -
может, там воскрылит он и возликует...
- Александр Иванович, - позвал его кто-то.