"Радий Петрович Погодин. Мост (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Что? - спросила Зойка.
- Атланты мы. С Атлантиды. Остров такой был в древности. Затонул по
неизвестной причине.
Зойкино лицо, глаза, губы стали внимательными, заинтересованными в
знаниях и сведениях, но потеряла Зойка от этого неземное, всеобъемлющее,
покойное. Как бы проснулась и отреклась вдруг от наваждения.
Улыбаясь и кивая, Зойка разобрала постель. Аккуратно сложила пикейное
покрывало. Взбила подушки. А Васька все говорил, сопротивляясь Зойкиной
деловитости, старался отдалить мгновение, которое надвигалось.
- Понимаешь, Атлантида, сама страна то есть, была не на острове, на
берегу. На острове были храмы. Это был священный остров. Остров мертвых.
Там хоронили. Посословно. Чем ближе к храмам кольцо, тем выше сословие.
Забыл сказать: вокруг центра-горы земля шла кольцами - скорее всего были
прокопаны кольцевые каналы. Все они соединялись с морем одним радиальным
каналом. По нему можно было попасть к любому кольцу. Там на кольцах и рвах
и сжигали их в единой для всего сословия кольцевой могиле. Так без конца,
пока ров не заполнится до краев. Тогда рыли другой ров. Кругами...
Кругами... Когда священный остров взорвался и ушел в пучину, атланты,
естественно, восприняли это как волю богов - они снялись с места и пошли с
Пиренеев на восток. Поняла, с Пиренеев мы? Так что заселение Европы
славянами шло не с востока на запад, а с запада на восток. Новгородцы,
например, хоронили своих мертвых в трех кольцевых рвах вокруг капища -
сжигали. Собственно, так же...
Зойка вышла из комнаты и вернулась в коротком ситцевом халатике.
Потом она снова ушла с полотенцем.
А он сидел, вцепившись пальцами в подоконник, от стыда красный, со
сведенной шеей - нестерпимые картины подсовывала ему память. Кто ею
распоряжается в такие минуты? Не сердце, конечно, и не разум.
Зойка вошла замерзшая. Села на краешек кровати. Поза у нее такая, что
нужно ее за плечи обнять, поцеловать в висок и уйти. Не думал Васька, что
воли на простое движение - встать и уйти - не хватит, закрыл глаза,
закрыл.
- Вася, - окликнула его Зойка, и оттого, что позвала его по имени,
Васька слез с подоконника, пошел на прямых ногах к двери, твердя про себя:
"Война, сестричка моя, война..."
- Вася, - повторила Зойка.
Он повернулся и упал перед ней на колени. Зойка положила на его
коротко стриженный бугроватый затылок теплые, мягкие руки, прижала его
голову к своим коленям. Колени у Зойки нежные, страшно их поцарапать
небритой щекой.
Из Васькиных глаз потекли слезы. Он не заплакал. Он никогда не
плакал, но иногда выходил из кинотеатра - с кинокартины, к примеру,
"Чапаев" - с белыми руслицами, промытыми по щекам.
Слезы, не замечаемые им, как дыхание, освобождали его от недоумений,
от злости, от растерянности, от страха и странностей первых дней и недель
войны.
Зойкины ласковые пальцы приподняли Васькину голову, окунулись в его
глаза, коснулись его губ, снова сошлись на его стриженом темени и
царапнули его...
Они стояли опять у окна.