"Сергей Викторович Покровский. Улунь (сб. "Полосатый Эргени") (о животных)" - читать интересную книгу автора

Северный ветер приносил с океана стужу, облака и туманы. Воздух
наполнялся весь мелькающими хлопьями снега, который снова застилал собою
только что освободившуюся от него землю. Зима возвращалась, и белая
пелена ее одежд так ослепительно сверкала под яркими лучами солнца, что
даже узкие глаза ко всему привычных самоедов щурились и делались еще
более похожими на щелки.
Но приходил южный ветер и с ним тепло. Зима опять уступала солнцу.
Вылезала зелень из-под только что сбежавшего снега. Желтел мох у самого
края намокших сугробов В солнечные ясные дни с вершины сопок можно было
оглядеть тундру на десятки километров, с ее бесчисленными озерами,
холмами, долинами рек, гладкими низинами и бугристыми торфяниками.
В один из таких дней над вершиной сухого холма возле высокой сопки и
невдалеке от озера летали и кружились две большие белые совы. Они то
гонялись одна за другой, то взлетали высоко, то опускались вниз, пока,
устав, не уселись рядом на холм между двумя высокими буграми в ямке,
устланной мягким мохом и пахучими ветками багульника. Уже давно выбрали
они здесь укромное местечко для своего гнезда. Оно было незаметно со
стороны и достаточно высоко, чтобы видеть далеко кругом.
Здесь присели белые птицы, тесно прижимаясь друг к другу.
Это была Большая сова, сильная владетельница сопок, и ее молодой
супруг, который недавно был избран ею в тихий утренний час. Он был так
же крепок, силен и ловок, но все же уступал ей и по величине, и по силе.
На сопки он прилетел позднее, когда все другие совы уже разлетелись.
Оставалась одна только одинокая Большая сова, с которой вместе стали они
делить свою молчаливую жизнь.
Белое озеро тихо светлело в лощине. Его вода еще не очистилась от
последних остатков ледяной кровли и была холодна и чиста, как стекло.
Там и сям на его глади всплывали и разбегались водяные круги.
Это играла рыба.
Совы глядели на них зорко, но спокойно. Они были сыты и теперь
занимались больше собой, чем окружающим миром.
Вдруг самец насторожился. Он услышал звуки, которые не мог бы
расслышать ни один человек.
Обе совы повернули головы и стали прислушиваться. Звуки усилились.
Совы взмахнули крыльями и тихо уселись на вершинах двух соседних бугров.
Оттуда молено было смотреть вдаль и вовремя заметить приближение
опасности.
Но тундра не степь. В степи гладко; видно все до самого горизонта. В
тундре перемежаются высокие и низкие места. Песчаные холмы в несколько
метров высотой сменяются узкими болотистыми низинами, покрытыми осокой и
пушицей.
Гладкие места (или по-самоедски - "ерсеи") летом также просочены
водой и местами были бы непроходимы, если бы внизу под ними не было
оледенелого мерзлого слоя, растопить который не в силах теплые летние
лучи. Ерсеи обыкновенно узки и извилисты и часто напоминают долины
исчезнувших рек, которые вьются среди торфяных берегов.
Один из таких ерсеев проходил мимо совиных бугров. В густом ивовом
кустарнике, разросшемся здесь на добрые два километра, раздавались
звуки, к которым прислушивались птицы. Слышались шорох, шум, треск
сучьев и крики испуганных куликов. Прошло немного времени, и вот