"Сергей Викторович Покровский. Улунь (сб. "Полосатый Эргени") (о животных)" - читать интересную книгу автора

огромные золотые глаза не упускали ни одного движения, которое делали
люди на своем становище.
Молодой самоед с черными волосами пристально поглядывал на сов.
Самоеды считают улуней лакомым блюдом, но редко охотятся на них с
ружьем. Ловушки и силки - вот их любимое орудие. Ружейные снаряды дороги
в тундре, а улуни зорки и осторожны, и тратить на них порох - плохой
расчет.
Но черноволосый считался хорошим стрелком. Издалека бил он свинцовою
пулей казарок, гусей и мягкоперых гаг, нацелив на них из кустов свою
ржавую "огневицу".
Когда в дедовском чуме угомонились и собаки, и люди, Черноволосый
взял ружье и тихонько вышел наружу.
Было близко к полуночи. Солнце спустилось на самую тундру, и нижний
край его коснулся далеких бугров, поросших корявою ерой. Оно было
большое и красное. Сквозь затуманенный воздух можно было смотреть на
него прямо, как будто это было не великое светило, а совсем темный
красный шар. Казалось, оно зацепилось за землю и напрягало все силы,
чтобы подняться. Так бывает, когда белохвостый орел застигнет в речной
ловушке тяжелую нельму (6) и, запустив ей в спину свои железные когти,
машет крыльями, хочет улететь с добычей и не может.
Внимательно обвел черными, как уголь, глазами равнину Черноволосый,
сжимая холодное ружье.
Тихо спала кругом солнечная июльская полночь. Как белый пар,
безмолвно дымились там и сям сонные озера, и неподвижный воздух не
приносил ни откуда ни шума, ни шороха. Вечная тишина тундры глубокою
ночью становится еще глубже, и кажется, что все на земле и на небе
затаило дыхание и ждет нового восхождения незашедшего солнца. И когда
солнце действительно стало приподниматься, оторвавшись от земли, как
будто колыхнулись тихие туманы, ветер прошуршал по ере, земля очнулась и
дохнула свободнее.
Черноволосый еще раз огляделся и стал спускаться с бугра, на котором
спало становище. По-прежнему поодаль от него на двух соседних вершинах
виднелись две белые фигуры улуней. Более четверти суток миновало с тех
пор, как близко от них прошел самоедский обоз, а они все еще сидели
неподвижно, как будто и впрямь оборотились в мертвые камни.
Черноволосый знал, что прямиком подойти к совам на выстрел нет
никакой надежды. Потому не спеша направился в другую сторону, даже не
поворачивая к ним головы. Он лишь косил глазами так, чтобы не упускать
их из виду. Зайти за песчаную сопку, которая тянулась позади совиных
бугров, и под ее укрытием подойти сзади к улуням на ружейный выстрел -
вот хитрость, которую он придумал. Место, где шагал самоед, летом было
почти непроходимо. Об этом говорил зеленовато-желтый торфяной мох,
хлюпающий под ногами. Но пока жидкая трясина успела растаять только
сверху. На глубине семнадцати сантиметров еще держался лед, по которому
можно было ступать безопасно. Только там, где сочился ручей, трясина
оттаяла глубже, и самоед прыгнул через него.
После полуночи стало холоднее, хотя солнце уже потянулось вверх.
Кое-где вода в лужах покрылась ледяными иглами, а мох и трава в низинах
поседели от инея. Ряд холмиков спрятал Черноволосого от улуней, и он мог
направить свои шаги так, чтобы забраться на северную сторону песчаной