"Владимир Покровский. Парикмахерские ребята (Авт.сб. "Планета отложенной смерти")" - читать интересную книгу автора

Собрание, как и многое из того, что делалось тогда на проборах, - вещь,
в сущности, делу совсем не нужная. Это не больше чем демократический жест
(теперь-то я понимаю), сообщение старших младшим о принятом решении. Мол,
так и так, уважаемые куаферы и еще более уважаемые специалисты, мы тут
славно поработали вместе с вами, собрали нужную информацию, интеллекторы
ее разжевали как следует и выдали спектр биоструктур, которые могут
существовать на данной планете и включать в себя человека в таких-то
количествах без особой опасности для него и опять же для самой
биоструктуры. Проще, быстрее, дешевле и надежнее строить новую
биоструктуру номер такой-то с такими-то местными вкраплениями.
Ознакомьтесь, пожалуйста, и с завтрашнего дня приступаем.
Без этого, повторяю, вполне можно было бы обойтись, но не обходятся, и,
наверное, правильно, что не обходятся. Потому что собрание - это веха в
проборе, это праздник, правда, странный немного праздник: вместо песен -
птичий базар, вместо поздравлений - отчаянная ругань. Здесь делят машины,
сферы влияния, здесь пытаются свалить с себя одну работу и урвать другую,
здесь с удивительной обстоятельностью перечисляются грехи прошлых
проборов, здесь одна за другой сыплются угрозы, просьбы и предложения,
здесь хватаются за головы, стучат кулаками по спинкам кресел,
саркастически хохочут и закатывают глаза - одним словом, здесь интересно и
всегда есть на что посмотреть. И никогда здесь не обходится без
скандальчика; особые мастера на это - спецы из микробной группы.
Собрание проводится в раз и навсегда установленном, опять-таки
традицией освященном месте - в предбаннике вивария. Виварий, как и прочие
помещения типовой куаферской базы, бывает переполнен в любое время
пробора, а уж перед собранием так просто особенно переполнен. Среди его
обитателей всегда найдется парочка активных псевдогиен, которые воют не
только во время еды, но и во сне. Самая, я считаю, большая пакость со
стороны природы заключается в том, что эти твари входят в состав каждой
стандартной буферной биоструктуры, которыми мы пользуемся. Гвазимальдо
говорил как-то, что они вовсе не коренные обитатели какой-нибудь
малоприятной планеты, где мне посчастливилось не бывать, а искусственные
гибриды. Что ж, если так, то я биологов не поздравляю. От их надсадного,
рвущего душу вопля в пору с ума сойти. Я все к тому, что несколько
псевдогиен ужасно выли в день того собрания.
Как всегда, предбанник был заставлен ящиками с фиксированными
буферниками, громадными коричневыми ящиками, от которых дурно пахло. Те из
нас, кому не хватило кресел, расположились прямо на них. Подложив под себя
циновки, взятые в спальнях, потому что от ящиков, кроме вони, несло еще и
гробовым холодом, они расположились в живописных позах, так, чтобы видеть
входную дверь - именно оттуда Федер делал обычно свои сообщения.
Когда я вошел, дю-А был уже в предбаннике. Замороженный еще больше, чем
всегда, он стоял у дальней стены, оперевшись на гигантский контейнер с
мегалобронхом, и что-то строчил у себя в мемо изящным дамским карандашом.
С ним, конечно, никто не заговаривал, да и он к особой общительности не
стремился. Марта этакой скромницей трепалась в углу с девочками из
лаборатории (мы тогда, кажется, были в ссоре). Лимиччи спал в своем
персональном кресле, Анхель Новак и Кхолле Кхокк с изысканной вежливостью
говорили друг другу, надо думать, приятные всякие вещи, Каспар, сжимая и
разжимая плоские кулаки, охмурял Гуарме, нового нашего стропаль-куафера,