"Владимир Покровский. Парикмахерские ребята (Авт.сб. "Планета отложенной смерти")" - читать интересную книгу автора

обработки. Только с учетом этого пункта куафер обязан действовать. Это
единственный реальный, сбалансированный план, который я подпишу.
Хохот увял. Шутка становилась неприличной, я имею в виду не дю-А (он-то
вообще не знал, что такое шутка), а Федера.
- Федер, ты что молчишь? Скажи наконец! Кто его вообще в математики
пустил, непонятно. Он или идиот, или антикуист - а я, между прочим,
предупреждал! - вскочил со своего места Лимиччи.
- Хватит уже, действительно! Времени много, устали все! Федер, говори
план пробора, хватит ерунду слушать!
- Я не позволю... - закричал было дю-А, но Каспар, который подобрался к
нему вплотную и сидел чуть ли не в ногах у него, вдруг сказал с дурашливым
видом:
- Пу-пу.
Дю-А запнулся. Он дико посмотрел на Каспара, попытался что-то сказать,
но не сказал. Замороженности как не бывало. Перед нами стоял растерянный,
даже запуганный парнишка, совсем не похожий на того строгого, официального
лидера, каким он всегда пыжился быть. И мне его даже жалко немного стало.
Может быть, потому, что я Каспара терпеть не мог. Потом дю-А все-таки
подсобрался, распалил немножко себя (смешно - он распалил себя тем, по
крайней мере мне так показалось, что принялся пересчитывать нас глазами) и
заговорил снова:
- Я знаю, тут многие против меня настроены, многим не нравится, что я
говорю и считаю, но я все-таки пока старший математик пробора и буду
настаивать, чтобы... Без моей подписи...
- Да прекрасно мы обойдемся и без твоей подписи, - подал наконец голос
Федер. - Подписями он нас испугал. Тут, ребята, вот какая вещь получается.
Математик наш не хочет учитывать в своих сугубо сложных расчетах, что надо
не только местных животных жалеть, но и людей. Он это как-то не очень
считает важным. Ему особой разницы нет между сотней лет и годом, он еще
молодой, ему любой срок подходит. Я с ним вчера говорил, и получается, что
ему наплевать, будет на Земле перенаселение или не будет. И куда тех
девать, которые за восемьдесят пять лет на свет появятся. Он знаете что
говорит? Он говорит - а пусть! Он говорит, включатся, мол, механизмы
саморегуляции рождаемости, как только спадет жизненный ценз. Ну а если и
это не поможет, то можно вообще, пока другого выхода не найдут люди,
искусственно ограничивать эту самую рождаемость. Знакомо, правда? Он на
эту тему даже расчеты какие-то делал. Математик, одно слово. В общем, так.
Математик он неплохой, действует, как я понимаю, с самыми искренними
намерениями (что, как вы знаете, самый тяжелый случай), поэтому гнать я
его не стану. И знаете, что самое-то интересное? Он ведь не только этот,
на восемьдесят пять лет, план разработал, он ведь двойное дело сделал. Он
и нормальный план прикинул, и неплохо у него получилось, я сегодня утром
смотрел, вовсе даже неплохой план пробора - на десять процентов местных
вкраплений или на одиннадцать - не важно. И, как положено, всей работы на
семь месяцев. Он просто молодец у нас, этот наш математик.
- Этот зверский план я сделал... Для сравнения сделал! А! Да вы все
равно не поймете, зачем.
(Я потом эти слова его вспоминал. Сначала-то не понял, и мало кто их
понял сначала, да и ни к чему тогда было их понимать, но прошло время - я
вспомнил и разобрался. Он просто такой человек, дю-А. Он не мог не сделать