"Владимир Покровский. Парикмахерские ребята (Авт.сб. "Планета отложенной смерти")" - читать интересную книгу автора

куда быстрей человека, и деваться нашим просто некуда было, и ребята,
поняв, что не скрыться, вытащили из-за поясов шлемы, натянули на головы и
замерли в ожидании. Все оружие осталось в вездеходе, потому что на кой нам
оружие на острове, где ни одного хищника нет?
Их было много, бовицефалов, штук двадцать пять - тридцать, а нас всего
четырнадцать человек. Четырнадцатым был я и ничем ребятам не мог помочь,
потому что заперли меня в колпаке, я только и мог что смотреть, как все
ближе и ближе подходят бовицефалы и как садит по ним из обоих стволов
Джанпедро Пилон, любитель писать письма многочисленным родственникам и
знакомым. А что ведмедю пуля, даже с гвазимальдовым психотропом? Только
позлить. Но Пилон все же стрелял, и два ведмедя упали, до нас так и не
добежав. Только вот другие-то добежали.
Ребята стояли и ждали, потому что спрятаться было некуда, один только
Кхолле Кхокк помчался к вездеходу, и никто не вспомнил про мемо, и я тоже
про мемо не вспомнил, хотя даже если бы мы и вызвали помощь, она все равно
никак не смогла бы успеть - дальний все-таки мыс, пока бы там спецы поняли
что к чему. Я навсегда запомню своих ребят, как они ждали бовицефалов,
такого вы ни в каком стекле не увидите. И как дрались. Я мог только
смотреть и запоминать, и я запомнил все, просто почему-то судьба так глупо
распорядилась, чтобы я не мог быть вместе с ними, ожидая бовицефалов.
Чтобы я выжил зачем-то.
Это даже странно, до чего ярко я помню каждое движение, каждый шаг
каждого из тринадцати ребят в этом побоище. Когда ведмеди приблизились,
мотая длинными акульими мордами, все куаферы (да и я в том числе, хотя
меня, конечно, почти не было слышно) закричали "устрашение", и видно, так
это было жутко, что даже ведмедей проняло, хотя обычно не пронимает, я
пробовал. Прижали к земле свои черные скользкие туши, но потом взъярились
еще больше и прыгнули. Подождите, немного терпения, в стеклах еще побоищ
насмотритесь, а мне не хочется здесь стекол. Это были мои друзья, и я
видел, как они погибали. Немножко терпения, по порядку, чтобы не забылись
они.
Итак, Лимиччи. Бруно Лимиччи. Громадина-бородач. Саксофонист. В той
схватке удушил трех бовицефалов, третьим загрызен. Кхолле Кхокк.
Непонятная личность и пришел к нам непонятно - в середине Четвертого
Пробора - но все мы его любили. Он побежал к вездеходу почти без надежды
успеть. Втоптан в землю. Элерия, мой сосед по Земле. Вместе с Новаком и
Кармино убил одного бовицефала. Множественные переломы черепа,
позвоночника, ребер и так далее. Погиб в больнице, в полном сознании.
Очень жалел, что умирает. Анхель Новак. Микробщик. Два пробора назад
бросил куаферство. Жив, хоть и на протезах. Кармино. Молодой парень, и я с
ним был мало знаком. В прошлом разведчик, но с кем-то что-то не поделил. С
нами - второй пробор. Загрызен. Джанпедро Пилон. Хоть это практически
невозможно. Застрелил восемь бовицефалов, многих ранил. Загрызен и втоптан
в землю. Гвазимальдо - дурное счастье ему - живехонек. Отделался переломом
позвоночника, был со мной в следующем проборе. Стал бояться и списан.
Тимур Джонсон. Удушил бовицефала, был оглушен, выжил. Потерял в схватке
правый глаз. Кармино. Показал класс самообороны, убил одного ведмедя,
крепко поранил второго. Втоптан в землю. Гуарме. Разорван. Петер
Бассермаанс, Толстый Петер. Загрызен. Сантьяго Петрофф. Загрызен. Скуиди.
Новичок, вроде ничего парень, очень по нем отец сокрушался. Матери нет.