"Владимир Покровский. Парикмахерские ребята (Авт.сб. "Планета отложенной смерти")" - читать интересную книгу автора

узорная его железка откажет в самый неподходящий момент (а такое бывало,
когда пучки затыкались и ребята гибли только потому, что надеялись на
пучки и ничего не брали с собой другого, скажем, фикс-ружья), - боялся и
решил переждать, вжался в какую-нибудь укромную нишу, пропустил их мимо
себя, даже не думая о том, куда они направляются и что он обязан задержать
их любой ценой. Он забыл обо всем от страха.
В этом он никогда не признавался, так и осталась официальная версия -
отказ бластера, хотя никто на свете в нее не верил.
Потом все выяснилось. Не комиссия выяснила: она не для того, она для
официального объяснения; мы сами узнали. Кое-что рассказал нам дю-А,
кое-что - Беппия, которого в тот же день выловили, многое раскопал наш
трейд-куафер Эрих Баммаго - он уже имел неприятности с пикниками и потому
на наш не пошел, хоть мы и звали. И оказался прав, что не пошел, и вывел
меня из себя своим бесконечным "что я вам говорил", и мы поссорились, но
это потом, потом, после того как он обнюхивал расщелину в сопровождении
кучи страховидных анализаторов и с деловым видом что-то нашептывал своему
меморандо. Все это потом.
Каспара нашел я. Выловили его другие, а нашел я. Безо всяких "стрекоз"
и анализаторов - нюхом. Я словно точно знал, в каких корнях он залег, а
этих корней я ни разу за весь год не видел - до того момента, конечно, как
Каспара нашел. Я просто шагал по лесу в строго выбранном направлении (вот
как я его выбрал - другой вопрос) и наткнулся на громадный корневой
клубень, и направил туда скваркохиггс и громко крикнул:
- Вылезай, скотина! Сожгу.
Он вылез и побежал. Очень быстро. Он побежал и попал прямо в руки наших
ребят.
Он кричал, и визжал, и бился, весь лоб себе расшиб, до сини и до крови,
нес какую-то чепуху, потому что фаги все-таки его доконали, не столько
фаги, сколько то, что они творили вокруг. А из чепухи выделен был очень
скромный сухой остаток: о том, сколько времени он знался прежде с
охотниками, о том, как они его подловили перед самым пробором, когда он о
них и думать забыл, о том, как с ним связывались на Галлине, и о том,
зачем этот бедолага-охотник, брошенный своими дружками на планете без
всякого обеспечения, встретил его на отлове, как они хотели нас уничтожить
взрывом вивария и как ему в последний момент удалось убежать. Дальше
воспоминания принимали жутковато-фантастический оттенок - сплошные погони
и шабаши привидений, - и этим последним россказням, конечно, верить
нельзя.
Охотники (о чем мы и без него знали) отлавливали здесь ведмедей. Они их
фиксировали и складывали в специально замаскированной пещере. У них что-то
там не ладилось, и перевозка ведмедей с Галлины на какую-то их секретную
базу, которую космополовские ребята так потом и не обнаружили, затянулась,
хотя они точно знали: скоро мы будем здесь. А квартирьеры вдобавок еще и
раньше прибыли.
Они странные ребята, охотники. Нервные очень. Хоть при их занятии это
вредное излишество - нервы. Они перепугались нескольких квартирьеров, у
которых и "стрекоз"-то не было, чтобы прочесать остров. Они все бросили,
убежали, только замаскировали свой тайничок со зверьем. Хорошо
замаскировали, никто не нашел. Они только потом вспомнили про забытую
"Птичку" с пилотами. Уж что между этими двумя произошло - никто не узнает,