"Владимир Покровский. Тычяча тяжких" - читать интересную книгу автора

приватное место, подверглось удару химического лазера-сапола. Лицо чуть
было не лишилось жизни, уменьшив тем самым число дозволенных тяжких, но луч
лазера попал ему в лоб и потому серьезных повреждений не причинил.
Впоследствии, правда, лицо очень долго отказывалось самым категорическим
образом от посещения приватных мест как по чьей-либо просьбе, так и для
удовлетворения собственных нужд. А могло бы кончиться много хуже!
Но не подумайте, что шеф-секуратор поддался панике и забыл о
возложенных на него обязанностях. Напротив! Хоть и росла с каждым днем
цифра на экране контроль-интеллектора, но лишь за счет удавшихся покушений
на жизни членов организации. Порядок сохранялся по-прежнему и даже
ужесточился. Каждый, кто выходил на улицу, должен был теперь получить
специальное разрешение. Идти разрешалось только поодиночке и только военным
шагом. Шаг вправо, равно как и шаг влево, считался нарушением, за которое
нарушителя ждала (буде его заметят) немедленная и жестокая кара, относимая
контроль-интеллектором к разряду мисдиминоров, а на мисдиминоры Живоглоту
было начхать.
Принятие пищи в предприятиях общественного питания проводилось под
неусыпным надзором секураторов и добровольцев от общественности: они по
одному стояли у каждого столика с часами в левой руке и плетью - в правой.
Они имели также обыкновение громко и раздраженно кричать. Комендантский час
длился теперь двадцать часов. Живоглот хотел было ввести все двадцать
четыре, но его отговорили - надо же и гуманность продемонстрировать.
Телефоны были отключены - лишних разговоров во избежание. Так что вот:
никаких беспорядков не было в городе.
Живоглоту было трудно, ох, как трудно. Он разрывался между исполнением
служебных обязанностей, увертыванием от покушений и беспрестанными поисками
узурпатора Икса. По вечерам крупные разрывы он заклеивал пластырем, а
мелкие мужественно терпел. И во всем бы его преследовали успехи, только вот
Икс! Он исчез, пропал, растворился, он проявлялся физически только
покушениями.
Порой Живоглоту казалось, что покушения эти - нарочито неудачные, что
его только пугают, что оставляют на десерт. По ночам, когда он все же
пытался хоть на минуту сбросить с себя невыносимое бремя обязанностей и
заснуть, бедняга заворачивался с головой в бронеодеяло и глухо стонал. Он
стонал так, что даже у бывалых-перебывалых доверенных лиц волосы
становились дыбом, и наутро им всем приходилось делать укладку. Особенно
это досаждало самому из них молодому и самому длинноволосому лицу по
прозванию Стервочка: его волосы растопыривались во все стороны на семьдесят
сантиметров и пружинили, так что приходилось загибать их плоскогубцами,
что, сами понимаете, вредно и, может быть, ведет к раннему облысению.
Но Живоглот был профессионалом. Поддаваясь эмоциям, он ни на секунду
не забывал о деле, не срывался ни в одной мелочи. Он изготовил
хитроумнейший, безотказнейший план поимки Икса (и последующего к нему
принятия мер). Идея основывалась на том, что Икс - тоже профессионал,
причем высокого класса, к покушению, тому, глобальному, "на десерт",
относится с большим вниманием, а значит, ни одной, даже мельчайшей
возможности покуситься удачно и в удачное время ни за что не упустит.
Второе, что одновременно вдохновляло и огорчало бедного Живоглота,
заключалось в том, что "десерт" назначался, судя по всему, на тридцать
первое декабря. И оба этих обстоятельства означали, что именно тридцать