"Борис Полевой. Мы - советские люди" - читать интересную книгу автора

Очутившись среди своих, она стала настойчиво и упорно учиться всему
тому, что могло ей помочь в ее самой сложной и самой опасной работе для
Родины.
След дочери известного профессора, убившей новоиспеченного
гитлеровского генерала, затерялся в большом украинском городе. А через
некоторое время военный комендант Харькова взял в переводчицы красивую
девушку Эрну Вейнер. Судьба фрейлейн Вейнер вызвала живое сочувствие
коменданта, последнего потомка зачахшей ветви прибалтийских баронов, у
которого были и свои личные мотивы ненавидеть советский народ. Эрна Вейнер
рассказала шефу, что она дочь крупного колониста, жившего на Одессщине. Отец
ее владел садами, виноградниками, бахчами, держал летом сотни батраков,
скупал через свою контору хлеб, имел мельницу. Но все это было у него
безжалостно отобрано большевиками. После этого он влачил жалкое
существование, но все же кое-что удалось ему спрятать, и на эти средства он
дал своим детям образование. Потом он был арестован за свои симпатии к новой
Германии, которые он, как человек прямой, не умел и не хотел скрывать.
Фрейлейн Эрна скоро стала главной переводчицей в комендатуре, а затем
ее Перевели к самому начальнику гарнизона.
Новый шеф, бригаденфюрер войск СС, тоже сочувствовал бедной фрейлейн.
Безукоризненный немецкий язык, умение петь старые баварские песенки,
особенно нравившиеся сентиментальным палачам, игра на рояле стяжали уйму
поклонников. "Да, старый Иоганн Вейнер даже в этой непонятной стране сумел
дать детям великолепное образование!" - удивлялись они. И когда гитлеровцы
обнаруживали вдруг пропажу важных документов или им становилось ясно, что
советское командование знает слишком много об их тайных намерениях, даже
тень подозрений не ложилась на Эрну Вейнер.
Но какой ценой девушка вырывала для Родины эти фашистские тайны! Она
присутствовала теперь на самых секретных допросах. При ней палачи терзали
осужденных на смерть советских людей, и она должна была переводить их
предсмертные вопли, их проклятия, слушать от них оскорбления. Только любовь
к Родине, любовь всеобъемлющая, безмерная, давала ей силы для новой работы.
Но лишь связной - суровый воин, безвыходно сидевший со своей рацией в
подвале разрушенного дома, человек, совершенно разбитый ревматизмом, кому
она приносила свои сведения, - слышал от нее жалобы. Бледный, как месяц в
холодную ночь, еле передвигающийся, около года просидевший без солнца и
воздуха, человек этот утешал ее неуклюжим, грубоватым солдатским словом и
сам служил ей примером преданности великому делу. Его спокойное мужество
поддерживало девушку.
И вот за несколько недель до взятия Харькова Березу ждало последнее,
самое тяжелое испытание. О нем она рассказала сама, сидя на завалинке хатки
в погожий августовский вечер.
- Вы знаете, конечно, как они паниковали, когда войска Конева,
прорвавшись у Белгорода, подходили к Харькову с востока. Боже, что там было!
Муравейник, в который сунули головешку! Солдаты ничего - это машины. Но
посмотрели бы вы на их заправил! Они, забыв даже о соблюдении внешних
приличий, судорожно упаковывали картины, музейные вещи, редкости, мебель -
все, что они награбили и натащили. Все это посылалось в тыл на глазах у
солдат. А слухи! Это был не штаб, а базар какой-то, на котором передавались
слухи, один невероятнее другого. Особенно много ходило легенд о советской
авиации. Говорили, что с Дальнего Востока перелетали какие-то новые огромные