"Борис Николаевич Полевой. В конце концов: Нюрнбергские дневники " - читать интересную книгу автора

Только такой ценой удалось Марии вырваться из гитлеровской машины,
выкачивавшей кровь и соки из миллионов иностранных рабочих, чтобы, выжав из
них что только можно, выбросить их, как ненужный производственный отход. Так
было с Марией...
В наушниках по-прежнему звучал раскатистый баритон американского
обвинителя, который голосок переводчицы доносил до нас уже по-русски.
Документы о рабском труде ложились на пюпитр один за другим. Я смотрел на
породистую физиономию Альфреда Розенберга, этого идеолога нацизма,
имперского министра по делам оккупированных территорий, на Фрица Заукеля -
обергруппенфюрера эсэс, генерального уполномоченного по использованию
рабочей силы, круглая голова которого, как дыня, лежала на барьере, на этих
двух злодеев, искалечивших жизнь Марии М. и теперь ежившихся под тяжестью
улик, и вместе с голосом переводчицы в наушниках слышен печальный голос
Марии, которая как бы шептала мне в ухо:
- Есть ли правда на земле? Неужели они, эти... - она замялась, как бы
стараясь найти в человеческом лексиконе точное слово, которое бы с
достаточной силой охарактеризовало мучивших ее нацистов. Старалась и не
нашла. - Неужели они - все эти не ответят за меня, за всех нас?
И вот свершилось. Сбылась мечта молодой девушки со старческим лицом.
Вот они на скамье подсудимых - те, кто лишил ее молодости, кто пытался
миллионы людей славянского происхождения, мечтающих, мыслящих превратить в
бессловесный рабочий скот, отнять у них все, чем их наделила природа, что
делает человека человеком.
Сколько пришлось Красной Армии идти с боями от Волги до Эльбы и Шпрее,
сколько довелось ей выиграть больших и малых сражений, сколько наших солдат
полегло на своей и чужой земле для того, чтобы те, кто искалечил вас, Мария,
очутились в этом зале на этих позорных скамьях. А теперь суду народов
предстоит доказать, есть ли на земле эта правда, и утвердить эту правду на
скрижалях новых международных законов. Как это выйдет - посмотрим. Процесс
еще только начинается, но уже и сейчас и Розенберг, и Заукель, и Геринг, и
сухой, будто окаменевший фельдмаршал Вильгельм Кейтель - все эти бандиты,
долгое время игравшие роль государственных деятелей и полководцев, - все они
слушают бесконечный перечень людей, которых они погубили на нацистской
каторге. Только Гесс сидит в этой компании равнодушный. Даже не надевает
наушников. Симулируя утерю памяти, он читает полицейский роман, очевидно,
полагая, что, перелетев в начале войны в Англию и прыгнув там с парашютом в
объятья английских дельцов-аристократов, он не несет ответственности за то,
что творилось в годы войны...
Читается инструкция Гиммлера об "особом обращении" с остарбейтер. В
заключительных словах этого документа воплощено все, о чем, плача,
рассказывала мне когда-то Мария М... "Не может быть речи о свободном
времени..." "Полное подчинение приказу и распорядку..." "Запретить выходить
в перерывы из помещения фабрики, за пределы фольварков, из бараков или
спальных помещений..." "Ни часа праздного времени..." "Нарушителей карать по
законам военного времени германской империи..."
- Даже в эпоху рабства в древнем Египте рабам не запрещали видеть
солнце, вбирать в легкие свежий воздух, говорить с себе подобными, -
замечает Михаил Семенович Гус, корреспондент Союзрадио, славящийся среди нас
как великий эрудит, эдакая живая энциклопедия, из которой, открыв ее на
определенной странице, можно получить любую справку по истории, литературе и