"Борис Николаевич Полевой. В конце концов: Нюрнбергские дневники " - читать интересную книгу автора

Шофер и в этом деле оказался человеком сведущим. Пивная, где выступал
Гитлер? Пожалуйста. Она, правда, разрушена, но ничего, кое-что сохранилось.
И "фольксваген" подкатил к выгоревшему дому, смотревшему на улицу пустыми
глазницами заколоченных окон. Над входом на кованой консоли прикреплена
ржавая металлическая рука, держащая кружку с пивом. Двери нет. В засыпанном
штукатуркой помещении толпились американские офицеры. Стены пивного зала
были покрыты потемневшей росписью - сценки из старой баварской жизни.
Роспись базарная. Но на высоту человеческого роста все фрески были
выщерблены. Вот и сейчас американский лейтенант стоял на табурете и большим
ножом отколупывал кусочек фрески. Увидев нас, он засмущался, спрыгнул с
табурета и убрал нож.
Мы не сразу поняли, что он делает, но наш вездесущий шофер пояснил -
господа американские офицеры любят сувениры. Они хотят иметь сувенир из
пивной, где выступал Гитлер. Нам сувениры были не нужны, но посмотреть, где
ядовитые споры фашизма дали свои первые ростки, было интересно. Мы
откозыряли и ушли, оставив американцев на свободе колупать стенную роспись.
Поехали дальше в глубь старого города. Впрочем, поехали это не то
слово. Стали осторожно пробираться между развалин, потому что самого города,
прославленного всеми туристскими справочниками, уже не было. Английская и
американская авиация на прощанье так потрудилась над старинной частью
Нюрнберга, что превратила ее в огромную сплошную руину, в которой немцам за
месяцы, прошедшие со дня окончания войны, удалось разобрать лишь проезды и
проходы вдоль улиц. Тут уж действительно руками разведешь. Заводы,
поставлявшие для армии танки, орудия, авиационные моторы, остались
целехоньки. Аристократические предместья, где жили все эти штрейхеры и
владельцы заводов, питавших войну, сохранились превосходно. Даже стекла там
не выбиты, А вот седая старина разутюжена, что называется, всмятку.
Где на машине, где пешком пробираемся через руины. Какой-то маленький
господин с перышком кашьяна в охотничьей куртке и замасленных замшевых
шортах, из которых торчали посиневшие от холода колени, вызвался быть нашим
проводником. Пачка сигарет? О, это его вполне устроит! Он давно не курил
настоящих сигарет. Убеждаемся, что шофер наш просто незаменимый человек. Он
довольно бойко переводит то, что говорит добровольный гид, и мы гуськом
пробираемся через развалины, местами угадывая бывшие улицы лишь по каким-то
мало определенным ориентирам: чудом сохранившейся стене, воротам, ведущим в
пустоту, или синей табличке с названием улицы, валяющейся на битом кирпиче.
Эта атмосфера апокалиптических разрушений обнимает нас сразу же за
тяжелой аркой северных ворот, и трудно, очень трудно, даже держа в руках
туристский справочник и привязывая себя к сохранившимся ориентирам,
зрительно воссоздать облик этого очень старого и, вероятно, действительно
красивого города. На славившейся своей великолепной готикой старинной
площади Хауптмарк, носившей потом наименование Адольф-Гитлерплац, сохранился
только фонтан. Знаменитая Фрауенкирхе - искуснейшее сооружение каменщиков
тринадцатого века, стоит пустая, выгоревшая, похожая на старую театральную
декорацию, которую растрепал ветер.
Руины, руины, руины... Чудом уцелел Альтенбрюке - старый горбатый мост
через речку Пехнау, соединяющий теперь одни развалины с другими. Как
покосившийся театральный задник, стоит фасад древней ратуши, где еще шесть
столетий назад духовные предки сегодняшних подсудимых принимали сочиненные
ими расистские законы. Между двух гряд битого кирпича поднимаемся к старому