"Петр Николаевич Полевой. Корень зла" - читать интересную книгу автора

Федор Никитич к Тургеневу. - С ним, значит, нельзя шутки шутить! А споведай
нам, добрый молодец, каких ты родов, каких городов?
- Родом я, боярин, из Углича, купца Ивана Калашника сын, того самого
рода купеческого, что богаче всех был до Угличского погрома и беднее всех
стал, как наехали к нам судьи неправедные да всех граждан именитых отдали в
розыск немилостивый...
При этом воспоминании все шутки и смех смолкли разом, все участливо и
сострадательно смотрели на Федора, к которому опять боярин Федор Никитич
обратился с милостивым словом:
- Где же теперь твой отец, добрый молодец?
- В сырой земле, боярин... До сих пор нутро поворачивается, как вспомню
о том безвременье...
- Ну, полно, добрый молодец, старое горе вспоминать, - ласково перебил
Калашника Федор Никитич, видимо желая переменить невеселый разговор, -
расскажи лучше нам, как ты это с Сенькой Медвежником расправился?
- А как расправился, боярин? Я его побивать и не думал, шел только
поглазеть на кулачный бой... Да он сам во мне сердце разжег! Вышел, стал
вызывать себе супротивника. Вижу, все друг за дружку хоронятся, никто вперед
нейдет, а Сенька-то этим спесивится. "Эх вы, - говорит, - угличские ротозеи,
царевича на красном товаре проспали!" Как он сказал это, так во мне и
вскипела кровь. "Что, - говорю, - проспали?" Да и выскочил вперед и встал
супротив него. А он на меня не смотрит, бахвалится: "Вот, - говорит, - он
самый, ротозей-то угличский!" И все кругом загалдели, загорланили, на смех
меня подняли... А я стою против него, говорю: "Выходи, горе-богатырь,
посмотрим, кому жить, кому живота избыть?" Сошлись мы, да на первом ступе я
спуску не дал, удар его отбил. На втором он норовил меня с размаху под грудь
ударить, да я увернулся, и он еле-еле на ногах устоял. Вот с неудачи-то
озлился он и ринулся на меня без разума, думал одним ударом с ног меня
срезать, да забыл левой рукой от меня прикрыться... И ударил я его, что было
моченьки... Вижу, у него руки опустилися, глаза закатилися... Зашатался он
да к ногам и рухнул. Все так и ахнули... Никто не думал, чтобы мне живому с
поля сойти.
- Ну, исполать тебе, доброму молодцу! - улыбаясь, ласково сказал Федор
Никитич. - По делам тому озорнику и мука.
Затем, поднявшись со своего места, Федор Никитич поднял свою чарку и,
обратясь к гостям, сказал:
- Князья и бояре! В конце стола выпьем мы, по обычаю, заздравную чашу
государеву.
И когда гости поднялись со своих мест с чашами в руках, хозяин
обратился лицом к переднему углу, в котором повешены были иконы, и произнес
длинную, витиеватую молитву, сложенную на этот случай по желанию царя
Бориса.
По окончании молитвы все выпили чаши свои в глубоком молчании и стали
расходиться из-за стола. Хозяин поручил брату своему, боярину Александру
Никитичу, проводить гостей постарше да попочетнее в его боярскую палату и
приказал слугам подать туда старинных романовских медов гостям на утеху. А в
то время, когда Михайло Никитич с Алешей Шестовым и Федором Калашником
собирались идти осматривать хозяйских кречетов на кречатне, хозяин подозвал
к себе Тургенева и сказал ему на ухо:
- Завтра, раным-рано, будь готов со мной да с братом Александром к