"Петр Николаевич Полевой. Кудесник" - читать интересную книгу автора

нежели руку двадцатилетнего юноши.
Едва царь появился на пороге, все бывшие в передней бояре и иные чины
ударили низкий поклон, касаясь перстами пола; царь отвечал приветливым
поклоном, потом он взошел на ступени возвышения и опустился на мягкую
пуховую подушку своего царского кресла.
- Здрав буди, благоверный государь! - загудели голоса бояр, повторивших
такой же низкий поклон.
- Здравы будьте и вы, бояре! - ответил им государь слабым голосом.
И опять вся масса царедворцев заколыхалась, отбивая третий обычный
поклон. Затем, один за другим, стали подходить к царю челобитчики; кто
просил об отпуске в поместья, кто о месте сыну, кто о прирезке земли или об
угодьях. Находились и такие, которые подносили царю всякие диковинки в дар
или подавали просфору из дальней обители, в которой побывали на богомолье...
И этот прием длился более двух часов, постоянно заставляя царя напрягать
внимание и вызывая его на более или менее милостивые отповеди. К концу
второго часа он уже видимо стал изнемогать... Взор его стал беспокойным;
лицо еще более побледнело. Он взял посох из рук стряпчего, утер убрусом пот
со лба и поднялся с места. Последовали обычные приветствия и пожелания
здравия, и царь удалился во внутренние покои, сопровождаемый лишь очень
немногими из ближних бояр.
Но там его уже ожидали две женщины: мама[1] его, Анна Петровна Хитрово,
пользовавшаяся большим значением при дворе царя Феодора, и родная сестрица
его, царевна Софья Алексеевна.
- Здравствуй, царь-батюшка, - проговорила старая боярыня Хитрово,
поднимаясь с места и подходя к руке царя Феодора. - Радуюсь, батюшка, что
тебя таким здоровым да бодрым вижу... Как быть жениху надлежит!..
Царевна Софья молча поцеловалась с братом и, будто про себя, добавила:
- Да вовсе братец не так и болен, как дохтур расписывает! Ему-то не
надо бы верить!
- Ах, сестрица, - с некоторым недовольством отозвался царь Феодор. -
Напрасно ты на дохтуров гору несешь! На портного пеняешь, что кафтан
сносился...
- Полно, полно, государь! И ничего не сносился! Вот как мы свадебку-то
справим, да под честной венец тебя с красавицей твоей писаной поставим, так
тебя, что молодца в сказке, и не узнать будет!
- Твоими бы устами да мед пить, мамушка! - сказал царь, улыбаясь
грустною улыбкой всех тяжко больных людей.
- С этакой-то красавицей, как и самому не помолодеть да не
поздороветь! - вкрадчиво заметила царевна Софья.
- Да и мешкать, матушка-царевна, нечего! Мясоеда ведь, всего-на-все
полторы недели осталось. Чего откладывать! - подсказала ей в тон
боярыня-мама.
- Да я бы и сам хотел скорее все прикончить, - нерешительно проговорил
царь, - да вот все жду, что скажет дохтур Данила?
- Грешно тебе, царь-государь, твою царскую высокую волю в подчинение
ставить от его дохтурского сказа, - решился заметить ближний боярин Языков,
свойственник царской невесты, Марфы Матвеевны Апраксиной.
- И чего ты так в него вклепался, так ему доверился? - сказала царевна
Софья. - Не клином белый свет сошелся. Не один дохтур Данила на Москве; есть
дохтура не хуже его.