"Полибий. Всеобщая история (Книги X-XL) " - читать интересную книгу автора

пристрастие. Задавшись целью похулить кого-нибудь или, напротив,
превознести, он забывает все и далеко выходит за пределы должного. У нас
достаточно сказано, почему и на основании каких свидетельств Аристотель так
рассказывает о локрах. Что же касается того, как следует смотреть на Тимея и
на все его сочинение, в чем состоит долг историка вообще, это мы постараемся
выяснить в дальнейшем изложении. Из вышесказанного всякий, я полагаю, видит,
что оба писателя основываются в своих сообщениях на договорах и что догадки
Аристотеля более правдоподобны; утверждать что-либо с полною достоверностью
в таких изысканиях невозможно. Однако допустим, что сообщение Тимея более
правдоподобно. Следует ли отсюда, что другой писатель, менее заслуживающий
веры своим рассказом, должен подвергнуться всевозможным оскорблениям и
хулам, чуть не смертной казни? Конечно нет. Мы уже сказали, что ошибки по
неведению нужно исправлять благосклонно и снисходительно, и только
преднамеренную ложь необходимо изобличать без пощады.
8. Поэтому необходимо было бы доказать, что Аристотель в только что
переданном рассказе о локрах руководствовался или желанием польстить, или
корыстью, или враждою. Раз ничего подобного утверждать нельзя, следует
согласиться, что злобные, ожесточенные нападки, каковы нападки Тимея на
Аристотеля, бессмысленны и несправедливы. Аристотеля Тимей называет
наглецом, легкомысленным и бестолковым человеком, уверяет, что он клевещет
на город локров, когда называет их поселением беглых, рабов, прелюбодеев и
бессовестных воров32. И это, по словам Тимея, "Аристотель утверждает с такою
важностью, как если бы он был одним из военачальников, только что
собственным искусством одолевшим персов в решительной битве у Киликийских
ворот33, а на самом деле он - запоздалый34, презренный софист, только что
закрывший пресловутую торговлю аптекарскими товарами, втиравшийся во все
дворы и военачальнические палатки, лакомка, чревоугодник, везде и всегда
только и думавший, что о своем чреве". На наш взгляд, подобные речи едва ли
можно было бы терпеть от какого-нибудь бродяги и оборвыша на суде, писатель
же серьезный, излагающий государственные события, и истинный представитель
истории не должен не то что писать, - в мысли свои допускать что-либо
подобное.
9. Проверка суждений Тимея об Аристотеле. Однако познакомимся ближе с
образом мыслей самого Тимея, сопоставим суждения обоих писателей между собою
об одной и той же колонии и решим, который из них заслуживает такой хулы.
Итак, в той же книге35 истории Тимей уверяет, что в доказательствах своих не
желал довольствоваться догадками, сам побывал у локров в Элладе и добыл
точные сведения об их колонии. Там будто бы ему прежде всего показали
писанный договор, заключенный с выходцами и уцелевший до нашего времени,
коему предпосланы36 такие слова: "Как у родителей к детям"37. Потом,
существуют будто бы народные постановления, согласно коим остающиеся дома и
выходцы пользуются правом гражданства друг у друга. Наконец, будто бы локры
при чтении рассказа Аристотеля о колонии дивились наглости писателя. Оттуда,
продолжает Тимей, он возвратился к италийским локрам и нашел у них законы и
обычаи, приличествующие не сброду распутных рабов, но колонии свободных
людей. Так, у локров определены даже наказания для воров, прелюбодеев,
беглых, чего не было бы вовсе, если бы они производили себя от таких
негодных людей.
10. Прежде всего можно спросить, к каким из локров ходил Тимей и о
каких из них собирал он сведения. Дело в том, что, если бы у локров в Элладе