"Егор Полторак. Звезды для нас (детск.)" - читать интересную книгу автора

наверное, и во сне хочется догонять и загрызать. А другим? Может, придумать
сон про доброго хозяина - какой он большой и добрый, и как чешет за ушами, и
как ему можно положить голову на колени и лизнуть в нос. Или в руку.
Как будто хозяин - принц? Алика подумала, что голодной собаке все равно,
принц ее хозяин или свинопас. Или просто девочка? Или придумать нос хозяина, в
который можно лизнуть, и руку, которая чешет за ушами и живот так приятно, что
даже дергается лапа. Или еду, которую дает хозяин? Или что?.. Ах, если бы
насылать сны принцу. Алика сама себе грустно покачала головой...
Рыжая дворняга легла и положила усталую морду на уставшие лапы, и ей
приснилось, что она бегает по сосновому лесу, пружинит хвоя под сильными
лапами, взрываются запахи настоящего, и она повизгивает от удовольствия.
А потом, набегавшись и напившись из речки темной прозрачной воды, шлепает
по воде, задевая ее неостановимую текучесть изнанкой ушей. И, когда от
наслаждения прикосновения к животу прохлады и речных трав сводит челюсти,
подходит она к сидящей на берегу русоволосой зеленоглазой девочке и улыбается.
Просовывает девочке в руки мокрую усатую морду с добрыми смешливыми глазами и
виляет хвостом так, что получаются крошечные радуги. И смеется девочка. Сон.
Алика шла по городу, и ночь продолжалась. Рыжая дворняга спала, но снов
больше не видела.
Алика шла по набережной канала Грибоедова и смотрела на дома. Иногда она
поднимала камешек и бросала в воду. Камешек в темноте летел вверх, затем вниз
и падал на освещенную поверхность канала. Тогда Алика смотрела на круги. И шла
дальше.
По-моему, в такую ночь на набережной канала Грибоедова, подальше от
Невского проспекта, здорово страшно - пусто, и шаги твои слышны далеко. И
часто у полуразрушенных старых домов кажется, что вон там не изогнутая сложно
тень, а кто-то стоит и жутко-терпеливо ждет, когда ты подойдешь. А окна домов
такие темные внутри - гораздо темнее ночи - и кто там?!
Алика шла и вела пальцами по влажному парапету - так обычно касаются
пальцами воды, если плывут в лодке, - когда увидела этот дом. Все окна были из
пустой темноты, лишь в одном - на четвертом этаже - вспыхнуло зеленое. И Алика
увидела, что это звезда.
В подворотне дома стукнуло, просыпались легкие шаги, неторопливые, словно
усталые. Алика все смотрела на звезду. Шаги приближались, став тише, когда
отзвучали в подворотне. Алика повернула голову. Перед ней стояла горбатая
старушонка в потрепанном черном или синем плаще, с дряхлой сумкой на руке.
Глаза ее были спрятаны под дымчатыми очками, перевязанными темной резинкой.
- Девочка, - голос у старушонки ласково заторопился, - Ты что же одна?
Ночь. Ты заблудилась.
Алика удивленно молчала.
- Пойдем, девочка, со мной... Как тебя зовут? Кто твои родители? Как тебя
зовут?
- Алика...
- Алика... Ну, пойдем, я тебя чаем угощу. С вареньем вишневым.
Алика медленно сделала шаг, перестав оглядываться на звезду. Старушка
приглашающе отодвинулась с дороги к подворотне и протянула ей руку.
Алика почувствовала сухие крепкие пальцы, охватившие ее ладонь. И очень
захотелось чая. Ей представилось, как пар поднимается из тонкого стакана, и
запотевают края, как бугорками выступают вишни из варенья. И эта постель -
гладкие простыни и легкое теплое одеяло вместо промозглого конца ночи. И все