"Юрий Дмитриевич Полухин. Улица Грановского, 2 " - читать интересную книгу автора

Только тогда Ронкин спросил:
- Не понимаю, почему Токарев не отговорил вас от этой затеи?
- А зачем же отговаривать?
- Показуха это. Спекуляция, - говорил он неокрашенно как-то, но в карих
глазах - боль, они будто отдельно жили от него самого, тоже независимо. А
сам скуластенький, курносый, его бы можно было неказистым назвать, если б
не эти глаза. Позамасленная кепочка надвинута чуть не на уши.
Но это я потом, все вспомнив, взвесив, оценил, а пока - возмущался
только:
- При чем же здесь спекуляция! Доброе дело ребята делают!
- Доброе?.. Доброту тоже на человека мерить надо, иного доброта хуже
зла вышелушит, - теперь уже ирония была в его голосе. А глаза отвел
нарочно в сторону.
- Да почему же?
- Вы на экскаваторе были у них? Видели Настю?
- Видел.
- Что она делала?
- Ну, не знаю... может, не научилась еще...
- Зато водку пить научилась! Вчера я ее тоже видел: из "Голубого Дуная"
в обнимку с Мишкой Хохряковым вывалилась. А это - отсевок, которого вся
стройка знает... Стыдно! За Витьку же Амелина стыдно!
И за детей его.
- Сорвалась, может? Горе ведь!
- Зто не горе, которое распивочно и навынос. Знаю я таких баб - одна
колодка. Добренькие да несчастненькие, а для себя только. За свою болячку
все в грязь втопчут!..
Теперь мне казалось, наоборот, уж слишком горячился Ронкин. Будто вся
эта история лично его касается, или, может, сам хлебнул такого же?
Он спросил:
- Рассказывал вам Коробов, как она кричит на них?
- Как это?
- д вот так: кричит! Кричит, хоть какое ей замечание сделай. Она! - на
них.
- Нет, он ничего не говорил.
- Постыдился, значит. А может, побоялся. Она ведь, хоть и не говорит
того прямо, но криками, такими вот, пустяками все время дает им знать: вы
в смерти мужа моего виноваты. Вы!.. и все тут. И не расхлебать им вины
своей. Они ей обязаны, а не она им. Понимаете?
А вы - "доброта"... Загробят они и ее, и детей. Понимаете?
- Подкинули вы мне шараду.
И тут он рассмеялся легко и внезапно, весело даже.
Что за человек? Никак не угадаешь, чего ждать в ответ. Может, он
вообще... мистифицирует меня?
Но Ронкин проговорил, жалеючи - меня же:
- У вас тоже, я скажу, положеньице, - и улыбнулся. - А вы напишите:
будущие герои очерка оказались совсем не героями, а начальник
строительства всё их на пьедестал тащит, - ну, не люди, а живые памятники
самим себе. А может, и начальник непрочь в той скульптурной группе
запечатлеться? Коробов-то небось про него рассказывал?
Но тут уж я сказал как можно суше: