"Николай Полунин. Дождь" - читать интересную книгу автора

именовать? "Я назову тебя Пятницей", ха-ха, Пятница... А знаешь, это идея.
Будешь ты Риф. Правда, по слухам, у Робинзона был кобель, но я не стану
склонять твое имя, и получится, что оно женское. Есть ведь женское имя
Персиваль? Или Эммануэль? Или нет? Но неважно. Все, ты Риф. Отныне и до
конца дней твоих. Или моих... Кто - Риф, кого - Риф, кому - Риф, и так
далее. Поняла? Э-эй, Риф, Риф! - позвал я. Она тихонько зарычала.
Кружка начала жечь пальцы, и я поднялся с пуфика перед
импровизированным очагом. Объединенный факел из свечей взметнул пламя на
полметра. Я его потушил, стало гораздо темнее.
- Надо делать камин, - сказал я овчарке.
Нет, похоже, все старания мои напрасны. Ни болтовня, ни вино не помогли
мне. Иного и не следовало ожидать, подумал я.
Я прошел в ванную и снял там повязку с руки. Последние несколько часов
руку прямо-таки сводило от боли. Я уже перевязывался раз в одной из квартир.
Я открыл аптечку и проглотил несколько успокаивающих таблеток. Не много -
потому что уже пил там, где перевязывался. Место укуса вспухло еще больше, и
краснота поднялась до локтя. Некоторое время и смотрел на руку, борясь с
желанием взять молоток и раскроить собаке череп, затем насыпал еще
растолченного стрептоцида и стал раздирать обертку на новом бинте.

Спас я себя сам - больше было некому. В ту же промозглую ночь, так и
не сумев уснуть, с гудящей от снотворного головой, я вооружился скальпелем и
пинцетом и - откуда что взялось! - полоснул по яблоку опухоли точно в
середине. Возможно, мне помогла кружка какой-то крепкой выпивки, которую я
сглотал предварительно. Я плохо соображал тогда. Тою же целебной жидкостью
плеснул на кровящее развороченное мясо - когда очухался от последствий
собственной храбрости. Пинцетом вытянул из раны шерстяную нитку, затем еще
одну. Куски моего свитера. И даже зашил себя сам обычной иголкой. Мокрая
шелковая нить скрипела, проходя сквозь кожу, и роняла капельки то ли бренди,
то ли рома - того, в чем я ее вымочил. Самое время для укола против
столбняка, подумал я иронически. Под конец успел только допить, что еще
оставалось на донышке пузатой бутылки.
...Последняя свеча светила мне. Я лежал и смотрел, как она оплывает, и
так же оплывало во мне сознание, растворяясь в жару. Слезы капали. Слезы.
Откуда это? Струйка звенела. У меня начался бред, я отчетливо ощутил его.
Еще услышал, как за изголовьем завыла собака, которую я сегодня нарек Риф.
Или это было до?..
Мой бред
...чего же гнусно выбираться из этой жижи. Так бы и сидел там. Но надо,
надо, сколько можно торчать посреди болота, точно гнилой пень. Меня ждут на
берегах, на кочках, на трибунах. Ой! я голый. Сейчас коричневая жижа стечет,
и все увидят, что я... нет, есть рубашка. Белая ослепительная сорочка с
черной в горохах бабочкой. И... и все. То есть совсем все. Ничего, я
прикроюсь роялем. А пока что задумчиво смажу со щеки розочку из земляничного
крема и засуну ладонь в рот целиком. М-м, замечательно. Прохладно и вкусно.
Две поливальные машины подкатывают мне красный рояль. Полейте, пожалуйста.
Жарко, полдень. Из болота торчат пучки кенгуриных хвостов - это пампасская
трава. Я аккуратно вынимаю себе зубы по одному (боже, чем я буду есть, но не
оставлять же - еще подавишься) и сажусь к роялю. ПЕРЕСТАНЬТЕ, ВАМ ГОВОРЯТ!
Я ТАК...