"Николай Полунин. Край, где кончается радуга (Сб. "Век дракона")" - читать интересную книгу автора

здоровенный парень: и часу ведь не прошло. Ну посмотрим, посмотрим, чем
тебя на дорожку напичкали, чего ты, голубок, знаешь, а чего надобно тебе
рассказать...
Джутовый Квартал. Третья улица. Вест
- Ешь, - говорил Ткач, тыкая ему в руку миску. - Ешь, ешь, давай ешь,
привыкай, чтоб в пять минут, по-быстрому, не рассусоливай...
Он не мог. Не единожды он пытался втолкнуть в себя синий комковатый
студень, и всякий раз ничего не получалось. Ткач орал, что нечего, не
дерьма ему положили, а нормальную еду-пищу, и что порция ему полагается
одна, с ленты больше не получишь, а нежрамши откинешь копыта, и всю ему,
Ткачу, какую-то малину опоганишь.
Он не мог. Он отставил миску на край стола, выбравшись, приподнял кусок
войлока, закрывающий дверной проем, и стал смотреть наружу. Снаружи
картина не менялась. Холм, про который Ткач сказал, что он - Чертова Щель,
стоял так же справа, а поле, про которое Ткач сказал, что оно - Поле,
показывало свой, стиснутый улицей, горизонт слева. На горизонте не
наблюдалось ничего из ряда вон. Дымка, дымка и дымка.
- Ну, ты, попробуй давай, попробуй, она вкусная, чего ты...
Не оборачиваясь, он помотал головой. Еще рано, еще не время, еще не пришел
настоящий голод. Вгляделся. С холма под названием Чертова Щель стекали
пласты белого дыма, а может - пара, как от сжиженного газа. Такого он еще
не видел. Надо спросить у Ткача, не опасно ли. Впрочем, вряд ли. Просто он
слишком многого еще не видел, а ему уже страшно.
...Впервые ему стало страшно в заюзившем "бьюике", но лишь на какой-то
миг, а когда "бьюик" слетел с серпантина и завис над трехсотфутовой
пропастью, чувства отключились совершенно, и он только вдруг понял, что
видит машину со стороны, как она падает и вспыхивает - без него. Мир перед
глазами бешено завертелся, а он тогда не придал этому значения, решив, что
именно так и умирают...
- Разносолов тебе! - взъелся Ткач.- Кулинариев!
- Ты лучше скажи, каким обрызом я тебя понимаю, и, главное, ты меня,-
сказал он, все не оборачиваясь.- Я сейчас произнес три фразы, и все три на
разных языках, а ты понял. Как ты понял, если у вас тут и языков-то этих
нет? Или есть, Ткач?
- Языков тебе!..
...затем он сразу увидел Ткача. Без перехода. То есть он увидел существо,
представившееся как Ткач. Оно помолчало и добавило со значением в голосе:
"Пятьдесят четвертый". Существо было несомненно человекоподобным, с
привычным набором конечностей, но цветом синее," сгорбленное, тонкие руки
беспрестанно шевелили тонкими пальцами, сквозь прорехи в стеганной куртке
просматривалась синяя грудь, и на груди это были... щупальца, решил он.
Тонкие, такие же тонкие, как пальцы, и даже, кажется, с фалангами,
подобранные и свернутые в клубки, и явно очень длинные...
Пятьдесят четвертый Ткач присел к нему рядышком и тихими понятными словами
стал излагать. Начал он с имени, которое отныне будет носить новичок. Имя
было доступное и краткое: Вест. Предписывалось оно, по-видимому,
категорически, и спорить новоявленный Вест не стал, тем более, что считал
он себя либо на том свете, либо еще в мотеле, где набрался до синеньких
человечков, и ни "серпантина", ни полетевших тормозов не было в помине.
Затем ему разъяснили, что перед ним труженик скромный, и номер его сиречь