"Николай Полунин. Коридор огней меж двух зеркал (повесть 2)" - читать интересную книгу автора

продолжают оставаться тем, что они есть, и кому до этого какое дело.
Кто мне говорил, что будто бы у нас седьмое место в мире по
дороговизне земли? Так. Чертов драндулет - Питер частью ехал поездом,
затем взял машину у заправочной станции, долго выбирал саму дорогую и
(с виду) фешенебельную, оказавшуюся, как водится, совершенной
развалиной, да вдобавок чуть не десятилетней давности - еще на
двигателе внутреннего сгорания, - как только на шоссе не оштрафовали,
висел же знак. Тоже какой-нибудь лопух прохлопал.
Забор, если верить карте, должен идти еще с полкилометра, а потом
будут ворота, через которые, кажется, можно въехать внутрь. За забором
был когда-то частный лес, во время оно чудом уцелевший; теперь там все
еще росли деревья, но полувековое соседство с ядовитым комбинатом
сделало свое. В глубине больного леса стоял старый дом. Питеру тяжело
было думать, что ожидает его там.
А вот приступы его непонятные пока прекратились, он, кажется,
знает, почему, и надеется, что они прекратились насовсем.

- Жаль все-таки, что вы не из муниципалитета.
- Что ж поделаешь.
- Судите сами: дотаций никаких, плата... конечно, это запрещено,
обучение должно быть бесплатным, но как быть, приходится
выворачиваться, мы оформляем как добровольные пожертвования - когда
удается договориться хоть о какой-то плате. Но ведь - крохи, крохи...
Большинство воспитанников - сбежавшие из дому, правонарушители,
малолетние преступники, - какие у их родителей доходы? Дно - с
социальных пособий много не пожертвуешь... И вы не из газеты даже?
- Увы, увы...
Питер отвечал невнимательно, на директора почти не глядел. Ему был
неинтересен маленький человечек в потертой одежде, с морщинистыми
красными веками. Хотя, в общем его можно пожалеть, подумал Питер.
Только если всех жалеть... Меня бы кто пожалел. А главное - ребятишек,
с которыми тут творят черт знает что. Которых натаскивают на чужаков,
как сеттеров на фазанов. Которых еще немного - и, кажется, начнут
науськивать. "Учитель, чужие!" - я никогда не забуду, как это крикнул
мальчонка, тот, на ферме Ленца. У меня... вы знаете, у меня ведь мой
собственный прадед был фашистом, я помню его фотографию в доме моего
детства - в форме, с разновеликими жетонами, значками и ленточками на
кителе, - и меня учили им гордиться, и, когда шалил, грозили,
показывая на портрет: папин дедушка не одобрил бы твоей выходки,
маленький Пити... Ничего, я это дело прекращу. Здесь, по крайней мере.
Директор бубнил:
- ...додуматься устроить школу. Промышленная зона, то, другое...
Собственно, закрытый интернат для трудновоспитуемых, а еще одно время
здесь была коммуна молодых наркоманов - ну, в смысле которые на
добровольном лечении. Но теперь-то, конечно... всеобщая гуманизация,
закон о наказаниях, то, другое... бывший карцер вот у нас вроде как
место экскурсий, показываем интересующимся посетителям, как вы...
Директор на глазах утрачивал вспыхнувший было интерес. Странно,
подумал Питер, неужели я произвожу впечатление сквалыги? Ничего,
сейчас он начнет нас любить, как родную маму. Вот, пожалуйста.