"Николай Полунин. Коридор огней меж двух зеркал (повесть 2)" - читать интересную книгу автора

- Вот, пожалуйста, - сказал он, - я хотел бы, чтобы эта сумма была
истрачена на... ц-ц... благоустройство. Ц-ц... клумбы, белые рубашки
воспитанникам, очень желателен фонтан Комплекс... ц-ц оздоровительных
мероприятий и сооружений. Что еще? В Биарриц их свозите, что ли, -
Питер (богатый экзальтированный идиот, он и костюмчик себе выбрал - к
зеркалу не подойти; особо, впрочем, выбирать не приходилось)
благодушно отдулся. - А сейчас...
Все здесь нужно сравнять с землей, а потом эту землю долго-долго
восстанавливать. Только сперва дать хорошенько перегнить. Сколько,
интересно, красноглазая сволочь хапнет себе? А местечко-то и вправду
глухое - по своей воле кто сюда заглянет. Да. Так. Значит, меня
вычислят сразу, меня и вычислять-то... Ну и пусть, я сюда не хитрые
партии приехал разыгрывать, у меня на них времени нет.
- А сейчас, - сказал он, - я бы посмотрел... ц-ц... как у вас
тут... условия. Познакомиться с воспитанниками, с преподавателям и...
ц-ц...
- Прошу, прошу господин Вандемир...
- Какой у вас тут штат?
Питер пересекал двор. А достаточно опрятно, травка худосочная,
конечно, но, видно, что подстригается. Развалины посреди двора -
растрескавшиеся торсы и полуконечности, ага, фонтан был когда-то, -
большой дом с башнями, большой флигель, все старое, облупившееся,
серое, однако без мусора под стенами. Они вошли во флигель, здесь,
по-видимому, были классы. Питер присмотрелся: Ленц, надо отдать ему
должное, устраивал своих подопечных несравнимо лучше.
- Спортивная площадка? - голосом лже-инспектора сказал Питер, -
Бытовые условия? Питание?
Директор заводил плечами. Он что-то опять говорил о трудностях, а
Питер его вновь перестал слышать, потому что увидел ребят. В следующей
комнате шел урок, и дети - человек десять - сидели за столами.
Мальчики и девочки. Лет одиннадцати-двенадцати.
- Что? - переспросил директор. - Старше? Да, конечно. А почему вы
спрашиваете?
Питер вошел. Учительница - молоденькая, сама как девочка, -
обернулась. Питеру показалось, что испуганно. Дети дружно встали,
дружно сказали: "Здравствуйте, господин директор", дружно сели. Не-ет,
у них тут порядочки еще оч-чень серьезные. В столовую не строем ли
ходят? Он уже хотел произнести что-то пустое, что-то
меценатски-безмозглое, но осекся, увидев глаза детей. Не всех. Кто-то,
не заинтересовавшись ничуть, будто такие клетчатые болваны у них вовсе
не в диковинку, сразу отвернулся, но многие смотрели и среди них -
двое. Мальчишка с вихрами и девочка, застенчивая, рыжая и
зеленоглазая, у самого окна.
Это - они. Первую секунду глаза их были широко распахнуты, будто
они вбирали в себя всего его, затем, вобрав, принялись разбираться с
ним, препарировать и классифицировать, и, наконец, вышвырнули,
вытолкнули его из своего сознания, из мозга, из души, из чего там, как
вещь, с которой все ясно, для которой найдено раз и навсегда точное,
определенное место, и к которой понятно теперь как надо относиться, и
к ней так и станут относиться, что бы ни случилось, и ныне, и присно,