"Николай Полунин. Коридор огней меж двух зеркал (повесть 2)" - читать интересную книгу автора

странным выражением. - Что вы ему, - кивнул в сторону двери, - наврали
про меня?
- Что вы - андроид. Невыявленный, скрывающийся, - просто сказал
Питер.
- Да вы... да ты что!! - Питеру сделалось страшно, так вдруг - до
сини, как могут только рыжие, - побледнел Лукас. - Ты что же...
Питер шевельнул плечом, в пальцы ему по рукаву скользнул знакомый
баллончик, плоский и прихватистый. Не сейчас, сказал себе Питер. Он
еще у меня своими ножками до машины должен дойти.
- Да бросьте вы, право, - примирительно сказал он.
- Ты!..
- Вы же сами их ненавидите, должны понять чувства простого
маленького человека. Нет?
- Хотите на мое место?
- Я на стольких местах побывал, дорогой мой, и такого уж про меня
и думали, и говорили, и делали, что... Бросьте. Не обращайте внимания.
Отдохнуть не желаете полчасика?
Не полчаса, не час, а все полтора просидели они, пока Питер не
велел себе встать и попытаться все-таки добрести до машины и довести
туда Лукаса. К тому же дети должны были вот-вот проснуться, - если они
вообще спали - и уж тогда их в доме не удержишь никакими силами.
Питер снял с Лукаса обе пары наручников, отступил на шаг, следя,
как тот разминает, ругаясь, затекшие ноги.
- Вперед.
Вся прихожая этого маленького домика была изрешечена пулями.
Стены, потолок, даже, кажется, пол. Не малохольный тебе биохимик,
выпустил все, до железки; шальное попадание с корнем выломало замок.
- А куда, собственно, вы уничтоженных андриодов девали? В речку?
Ей, мол, уже все равно? (Лукас прошипел сквозь зубы.) Что?
- Какой идиот...
Так. Не имеет значения, что он там бормочет. Бормочет и бормочет
себе, пускай его. Ну, пока все отлично. У машины я его срубаю, гружу,
а очухается он у меня уже в участке. Строго рассуждая, это я должен бы
подумать, что я скажу полиции. Мне надо будет их убедить. Это очень
трудно - в чем-либо убедить нашу полицию, - но я попробую...
Прямо за дверью, на крыльце и дальше, стояли дети.
Они, должно быть, пришли под дверь уже давно и стояли долго, а
некоторые из них присели на траву и теперь поднялись, и Питер увидел,
что штаны у них сзади мокрые от росы, а у тех, которые стояли поближе,
видел посиневшие губы и кожу в пупырышках. Уже знакомая зеленоглазая
девочка стояла одной из первых, наворачивала на палец прядку. Плотно,
зло сжатые губы ее все-таки вздрагивали, на подбородке висела капля.
Детей было пятнадцать, может, двадцать. Не может быть, чтобы все из
группы Лукаса, - мелькнула мысль. Так. Что и следовало ожидать. Врешь,
врешь, вовсе ты этого не ожидал, и теперь не знаешь, что делать...
- Нелюдь! - вдруг выкрикнул худенький парнишка в белой грязной
кофте, и остальные подхватили:
- Нелюдь! Нелюдь! Гад!
Что они? Это они обо мне что ли? А, ну ясно: те, кто разбирается,
сговорились и обманули остальных. Не может же быть, чтобы ребятишки не