"Галина Полынская. Письма о конце света" - читать интересную книгу автора

маленькую театральную сумочку. Она всегда жила у нас с мамой дома, с самого
детства, я даже не знаю, кому она принадлежала изначально. Когда-то сумочка
была белой, густо расшитой прозрачными нежно-голубыми стразами, а потом
как-то незаметно пожелтел атлас, а от плотных рядков сверкающих капелек
остался десяток мутноватых бусинок. Эту сумочку, как единственное
напоминание о детстве, как маленькую связь с собою в коротком клетчатом
платье и вечно сползающих гольфах, я возила из города в город, никогда не
расставаясь с ней, эта вещица стала для меня настолько личной, едва ли не
интимной деталью. В ней хранился пустой квадратный флакончик моих первых в
жизни духов "Мечта", носовой платок, собственноручно вышитый в первом
классе, пара крупных синих бусин, да кулончик-авторучка, давным-давно
подаренный случайной иностранкой за то, что в скверике я сбила для нее
палкой несколько грецких орехов в зеленой йодистой кожуре. К этим
сокровищам я без раздумья добавила и письмо - единственное, что по
настоящему затронуло и заинтересовало меня за последние... лет пятнадцать,
наверное.
Я пыталась заняться чем-нибудь, но все валилось из рук - письмо не шло
из головы. Я даже рассердилась на себя и собственную впечатлительность,
того гляди, стану покупать любовные романы и рыдать над ними! Но никакие
увещевания не помогли. Безудержно хотелось взять письмо, снова перечитать
его, рассматривая красивый почерк, и отыскать, наткнуться случайно на
что-то незамеченное ранее. Поборов искушение, я села за компьютер, вошла в
Интернет и в поисковой системе набрала: "Волконник". Яндекс не дал ни
единой ссылки, спросив меня, не ошиблась ли я в написании?
Выключив машину, решила сварить кофе. Засыпав ложечку ароматного
порошка в маленькую, рассчитанную всего на одну чашечку кофеварку, стала
смотреть в окно. Мысли текли сами собой... интересно, в каком городе
находится русалочья заводь? Где живет Л? Надо бы узнать у консьержки, когда
обычно приходит почтальон, показать ему конверт и спросить... И тут я
поняла, что не желаю знать, откуда оно взялось в моем ящике, не хочу
расковыривать, допытываться, хочу оставить всё так, как оно есть, и дальше
додумать самой, придумать Оюну, Л, Г.Ц и Ли... Но фантазия моя, заключенная
в три небольших тонюсеньких листка, боялась сниматься с якоря и пускаться в
незнакомое море, вдруг оно окажется океаном без берегов и встречных
кораблей...
На следующий день я снова получила письмо, и не одно. Из почтового
ящика выпорхнули два одинаковых конверта с наклеенными квадратиками и
компьютерным адресом на них. Швырнув газеты в корзину, я, дрожа от
возбуждения, шмыгнула в лифт, не обратив внимания на приветствие
консьержки. Захлопнув дверь, бросилась в спальню, забралась на кровать,
включила ночник и аккуратно надорвала с краю оба конверта. Нервный озноб,
будто в предчувствии первого сексуального опыта... наспех просмотрев оба
письма, взяла то, что по времени было написано раньше. Вот оно:

"Милая Оюна!
Пишу тебе в этот же день, вернее, в ночь. Жаль, что уже успел
отправить предыдущее письмо. Только что вернулся от Ли, народу было
немного, человек пятнадцать, видел там Звенигорцева - представь себе,
подался в актеры! К сожалению, он не смог внятно объяснить своего поступка,
но создалось ясное впечатление, что не от блажи, а преследовал он большую