"Григорий Померанц. Следствие ведет каторжанка" - читать интересную книгу автора

Не удалось Шатуновской добиться и реабилитации Бухарина. Несколько
месяцев по Москве носились слухи, что Бухарин вот-вот будет реабилитирован.
Но за юридической реабилитацией могла последовать реабилитация идей, - а
поздний Бухарин был сторонником НЭПа надолго и всерьез, сторонником
врастания кулака в социализм, противником сплошной коллективизации. На труды
Бухарина опирался Дэн Сяопин. Но реформы Дэна потребовали от номенклатуры
отказа от некоторых своих привилегий. Наша номенклатура была для этого
слишком коррумпирована. Она предпочла брежневский кайф. Факты мешали кайфу,
и факты были упразднены.
Сейчас снова есть сильная тенденция упразднить ненужные факты, создать
фантом славного прошлого. Однако факты упрямее, чем лорд-мэр, говорит
английская поговорка. Рано или поздно факты выплывут, и нашим внукам будет
стыдно за своих дедушек и бабушек, не способных глядеть в глаза реальности.
В рассказах Шатуновской есть только один факт, который может стать
предметом честной научной дискуссии: общая цифра потерь от Большого Террора,
19 840 000 репрессированных и 7 000 000 расстрелянных. Я не сомневаюсь в
том, что Председатель КГБ Шелепин передал Шатуновской перечень потерь, с
раскладкой по областям и годам, общим итогом которого была эта запомнившаяся
цифра. Но репрессии проводились по разверстке, по плану (так же как раньше
раскулачивание), а все планы только на бумаге выполнялись у нас на 100 %. До
меня дошел рассказ о чекистском начальнике, попавшем в тюрьму. Своим соседям
по камере он говорил, что масштабы планового задания привели его в ужас, и
он решил выполнить его за счет людей, изъятие которых не разрушало бы хода
дел. В области было много евреев, переписывавшихся с родственниками за
границей. Неопытные люди, они легко ломались, подписывали смертельные для
себя признания, и их расстреливали. Но комиссия из более компетентных верхов
нашла такой выход из положения вредительским. Этот рассказ кажется мне
достоверным. А вот другой рассказ, который выслушал я сам, сидя в
Пугачевской башне вместе с одним из бывших контролеров Министерства
госконтроля, Фальковичем: когда-то, в деникинском подполье, он входил в
группу анархистов и скрыл это от партии. Фалькович участвовал в послевоенной
ревизии ГУЛАГа, установившей, что в списках заключенных числились миллионы
мертвых душ, на которые выписывались пайки. Когда нужно, миллионы мертвых
могли считаться живыми; а когда нужно, то миллион или два живых можно было
засчитать мертвыми. (Какая разница? Все равно помрут в лагерях.)
Удержать это в голове способен человек, живущий глубже уровня простых
реакций (против коммунистов в 1991 г., за коммунистов в 1993 г. и т. п.);
человек, способный вынести трудную правду, жить в мире противоречий, не
надеясь, что кто-то другой все решит за него. Но глубоко жить трудно. Вл.
Антоний Сурожский как-то заметил, что это главный наш грех: потеря контакта
с собственной глубиной. И для того, чтобы освободиться от этого греха,
недостаточно усилий учителя истории и даже школы, всей системы наук и
искусств. Тут нужно еще понимание поверхностности жизни как греха и покаяния
в этом грехе, то есть действительного выхода на более глубокий уровень
жизни. И первый шаг в нужном направлении - это отказ от ложного, еще не зная
истинного, встреча с бездной открытого вопроса...
Слепая преданность вождю может спасти при временных поражениях; но она
не спасла Гитлера, когда дьявол отвернулся от него. И она не спасла дела
Сталина - правда, распад произошел уже после его смерти. Золото черта
становится гнилыми листьями, когда поднимается солнце. Или, если вам больше