"Николай Кириллович Попель. В тяжкую пору" - читать интересную книгу автора

Васильевым знали и ценили.
- Спасибо тебе, Иван Васильич! - пожал комдив руку Васильеву.
- Мне-то за что? Сытник своевольничал.
- Спасибо, что воспитал людей, которые могут так своевольничать и так
воевать.
У Шерстюка морщинистое лицо старого, умного крестьянина. Посмотришь на
него и безошибочно определишь: а ты, товарищ генерал, начинал с солдат, с
унтер-офицеров. Уж ты-то знаешь, почем фунт лиха.
Воевал Сытник и впрямь неплохо. Танки, умело маневрируя, вели огонь с
коротких остановок.
Дивизия Шерстюка уже полсуток оборонялась на сорокакилометровом фронте.
Утром немцы не особенно напирали. Но в последние часы усилили нажим,
перебросили через Сан легкие танки и транспортеры, которые теперь теснили
редкие цепи красноармейцев Шерстюка. Не появись Сытник со своими КВ, Т-34 и
БТ, судьба дивизии сложилась бы и вовсе трагично. Теперь же стрелки,
воспрянув духом, бежали за танками, постреливали из винтовок.
Сытник видел, что чаша весов склоняется на его сторону. Несколько
транспортеров и легких машин догорали на берегу. Гитлеровцам не удалось
подвести новые понтоны и переправить подкрепление - средние танки. Наши
артиллеристы и КВ пристрелялись к переправе. Батальон Сытника на предельной
скорости ворвался в расположение вражеской пехоты. У немцев окопов не было.
Они не собирались обороняться. Бегущие серо-зеленые фигурки исчезали под
гусеницами "тридцатьчетверок" и КВ. Уцелевшие бросались в реку и пытались
спастись вплавь. Но танковые пулеметы довершали дело...
- Знаю, товарищ полковник, что виноват, - вытянулся Сытник перед
Васильевым.
- Ничего-то ты не знаешь. Спасибо за службу... Мыс Васильевым обняли
первых "самовольных" героев нашего корпуса - майора Сытника и старшего
политрука Боярского.
К двадцати часам, когда жара уже спала и диск солнца растворился в
зареве горящего Перемышля, дивизия вышла в район сосредоточения.
Лес около Самбора не походил на тот, откуда начался марш. По нему уже
погулял стальной ураган. Не знаю, кого здесь враг предполагал застигнуть, но
многие деревья носили следы недавней бомбежки. Ветки хрустели под колесами и
гусеницами, иссеченные осколками стволы белели свежими ранами.
У большой сосны толпились танкисты. На дереве, прикрепленный смолой,
висел боевой листок. Наподобие тех, что выпускались на учениях. Но это был
первый боевой листок военного времени. Он рассказывал об успехах
сытниковцев.
Когда совсем стемнело, мы с Васильевым поехали на командный пункт
стрелковой дивизии, что вела бои южнее Перемышля. Немцы к вечеру, как видно,
выдохлись. Канонада смолкла, налеты прекратились.
Пожилой, смертельно уставший за день полковник, обликом и манерами
напоминающий профессора военной академии, бесстрастно, словно читая лекцию,
проинформировал нас о боях своей дивизии.
- Противник все время атакует. Бои не прекращались с рассвета. Напор
очень интенсивен. Однако безрезультатен. Все попытки противника захватить
плацдарм на правом берегу Сана терпят неудачу. Дивизия выполняла и будет
выполнять приказ. Захвачены пленные. Немного: пять человек. Но -
удивительное дело - все пятеро пьяны.