"Николай Кириллович Попель. В тяжкую пору" - читать интересную книгу автора

огнем. Он никогда не видел, как на твоих глазах гибнет молодой парень,
которого ты успел уже полюбить, о котором не без гордости говорил: "Иванов
не подведет".
Когда я напомнил Вилкову, что надо создать похоронную команду - нельзя
же, чтобы убитые лежали на дороге, - он будто испугался:
- Похоронную команду?..
При всем моем добром к молодому, необстрелянному замкомдиву отношении я
понимал, что его растерянность в такой час - непозволительна. За двух
других, уже прошедших боевую школу - Лисичкина и Немцева, - можно было не
беспокоиться. В выдержке и деловой самостоятельности Немцева я еще раз
убедился во время вчерашнего перехода. Уверенно, словно на учениях,
действовал и спокойный Лисичкин.
...Скорость нашего движения все уменьшалась. Не отдыхавшие вторую ночь
шоферы засыпали за рулем. Машины съезжали в кювет, наскакивали одна на
другую. И это в кромешной тьме, когда нельзя включить фары, зажечь фонарь,
даже чиркнуть спичкой.
На задних стенках колесных и гусеничных машин еще с вечера были
нарисованы мелом большие круги. Но они не спасали. Белый круг предохранял от
столкновений до тех пор, пока шофер не засыпал.
На очередной остановке мы с Вилковым позвали находившихся поблизости
политработников. Как поступить? Решили посадить в кабины машин коммунистов:
пусть они следят, чтобы шоферы не спали...
Колонну нагнал Рябышев.
- Пересаживайся ко мне. Проскочим в Дрогобыч. Надо проверить тылы.
Дмитрий Иванович мрачен:
- Дело не только в том, что у германцев много самолетов, а у нас мало
зениток. Не успели мы отработать на учениях марш. Не успели как следует
освоить новую технику. Очень многого не успели сделать. И все это заявляет
теперь о себе.
Многочисленные недоделки, упущения и ошибки прошлого действительно
очень остро сказались уже в первые сутки войны.
Нам явно не хватало опытных, зрелых командиров и политработников. На
крупные должности возносились люди, которым следовало бы еще походить в
небольших начальниках, поучиться. Возможно, и Вилков был бы другим, если бы
посидел еще годок-другой на полку. Но свято место пусто не бывает.
Приходилось спешно замещать посты, давать звания. И все равно кадров не
хватало, да и не могло хватить.
Всего несколько часов назад я заезжал в Самбор к начальнику отдела
политической пропаганды армии полковому комиссару Закаваротному. Доложил,
что в корпусе недостает 50 % политработников. Просил помочь людьми, но
получил отказ.
- Попытайте счастья у нового хозяина, - посоветовал Закаваротный. -
Может быть, у них есть резерв политработников, а у нас - ни души...
Тяжелые думы не располагали к разговору. Почти всю дорогу до самого
Дрогобыча мы ехали молча. При въезде в город молчание нарушил Рябышев:
- Ты к своим загляни, а я тыловиков навещу. Потом за тобой заеду. Если
чем покормишь, спасибо скажу...
Вот и дом мой. Но я не поднимаюсь привычно по лестнице, а спускаюсь
вниз, в подвал. Дверь заперта. Стучусь. Заспанный женский голос долго
устанавливает личность. Только после этого впускают.