"Николай Кириллович Попель. В тяжкую пору" - читать интересную книгу автора

управления корпуса, которые всего лишь несколько минут назад невесело
перешучивались по поводу еще одной ночной тревоги, испортившей воскресный
день. Теперь они молчали, сосредоточенные, взволнованные, суровые. Смотрели
на меня и Рябышева, ждали нашего слова. Но мы знали примерно столько же,
сколько и они. У нас даже приказа не было.
Однако я почувствовал, что должен, обязан сказать им хотя бы несколько
слов от имени партии, которой они беззаветно верили, к которой обращались с
надеждой и упованием. У меня не было времени на то, чтобы собраться с
мыслями. Но я был подготовлен к этой речи всей своей жизнью армейского
коммуниста, с молодых лет усвоившего, что империализм никогда не примирится
с потерей одной шестой земной тверди, что фашизм был и остался самым
яростным врагом моей социалистической Родины.
Только я кончил, ко мне наклонился оперативный дежурный и шепотом
доложил:
- Звонила ваша дочь. Говорит, неподалеку от них упала бомба. Я объяснил
ей, что это маневры.
Ничего не оставалось, как поблагодарить капитана за наивную и
бессмысленную ложь.
Все мы были охвачены в тот момент тревогой за семьи. И очень скоро
семьи сами заявили о себе.

2

По снова ставшим тихими утренним улицам, окутанным пылью и дымом
недавней бомбежки, бежали женщины, старики, ребятишки. Едва одетые, многие в
ночных рубашках, окровавленные, обезумевшие от неожиданного бомбового
грохота, они устремились к штабу.
Я с трудом узнал в толпе Надежду Савельевну Крестовскую - жену
военинженера 3 ранга. На вечерах самодеятельности, она, красивая, знающая
себе цену, в платье до пола, легко и уверенно взбегала на сцену, кивала
старшине-аккомпаниатору и пела алябьевского "Соловья"... Теперь Надежда
Савельевна была растрепана, из-под халата торчала рубашка, на руках у нее
полуголая девочка лет трех с откинутой назад черноволосой головкой. Я тихо
спросил:
- Ранена?
- Убита.
Кровь детей и женщин - первая кровь, какую я увидел в эту войну...
Надо было немедленно организовать помощь. Поручил секретарю
парткомиссии старшему батальонному комиссару Погодину и инструктору отдела
политической пропаганды стар шему политруку Сорокину заняться командирскими
семьями. Для потерявших кров решили устроить общежитие в Доме Красной Армии.
Раненых направили в госпиталь.
Но каждое дело - для нас это было пока что непривычно - наталкивалось
на сотни непредвиденных препятствий. Госпиталь, оказывается, сам пострадал
от бомбежки. Среди больных и персонала - раненые, убитые.
А к штабу все подходили и подходили женщины. То один, то другой
командир выскакивал на улицу...
Связь штаба с дивизиями и отдельными частями была нарушена - фашистские
бомбы порвали телефонные и телеграфные провода. Послали нарочных. И тут
выяснилось, что вокруг Дрогобыча, а также в самом городе орудуют