"Николай Кириллович Попель. Танки повернули на запад" - читать интересную книгу автора

Я никогда уже не узнаю, любил Петров лыжи или нет. Не узнаю и самого
Петрова, о котором с такой теплотой, с особым, не до конца мне доступным
смыслом говорят и Горелов, и Подгорбунский, и Ружин.
В обитом листовым железом сундуке отдела кадров лежит его тощее "личное
дело" - малиновая папка с грифом "хранить вечно". Папку-то можно хранить
вечно...
Нет больше лейтенанта Петрова - человека, который, по убеждению
Подгорбунского, был другом для людей. Сколько бы еще сделал такой, проживи
он лет до семидесяти!
Потом, после войны, не раз посокрушаются: "Тут бы хорошего человека",
"Сюда бы умницу". И невдомек будет, что хороший умный человек Николай
Александрович Петров погиб 4 декабря 1942 года в танке, подорванном фугасом.
Пройдут быстрые годы. Отгремевшие бои станут строчкой или главкой в
учебнике военной истории. Отстроятся деревни и города. А людям будет
недоставать Николая Петрова, убитого фашизмом. Даже тем, кто ни лично, ни
понаслышке не знали его.
На совещаниях, в беседах я не раз напоминаю о нашей задаче уничтожить
гитлеризм. Но гораздо реже говорю о необходимости и искусстве оберегать
наших людей - это подразумевается само собой. Однако, может быть, об этом
тоже следует повторять каждый день, при каждом случае.
Я слышал от одного полковника: "Идет бой, надо думать о победе, а не о
цене ее".
Ой ли? Цена - это та же победа.
Ожесточение битвы не ослабеет до последней ее минуты. Фашизм останется
самим собой до своего смертного часа. Но жизнь бойцов в какой-то мере
зависит и от организаторского умения, смелости и проницательности
начальников. И еще от одного: от нашей непримиримости к промахам и
недочетам, губительным в бою, ко всяческим "авось", "давай", "так сойдет". В
те дни нелегко дававшегося нам зимнего наступления у меня выработалось, как
мне кажется, более определенное отношение ко многим командирам. Стала куда
важнее, чем прежде, цена, какой они брали победу, их взгляд на успех и
пролитую кровь.
Еще в августе - сентябре сорок второго года в районе Ржевского выступа
на некоторых участках наши части пытались наступать. Очертания фронта после
тех попыток мало изменились. Но в тылу у гитлеровцев оказались прорвавшиеся
в начале наступления части нашей пехоты, артиллерии, танков и конницы.
Случайные сведения, приходившие от них, не радовали: артиллеристы остались
без пушек, танкисты лишились танков, иссякло питание для раций, а уцелевшие
до поры до времени кони пошли в солдатские котелки...
В первых числах декабря корпусу было приказано разыскать остатки
окруженных частей, связаться с ними и помочь им вырваться.
Легко сказать: разыскать, связаться, обеспечить выход.
Как, какими силами и кому выполнять задачу? Мы сидим с Катуковым в
низкой землянке, с великим трудом вырытой саперами в окаменевшем от мороза
грунте. Неровные стены хранят следы лопат. Перерубленные корни торчат
непрошеными вешалками. Катуков не вынимает изо рта сигарету. Одна кончится,
бросит окурок в плоскую консервную банку, чик зажигалкой - и затянулся
снова.
Сладковатый сигаретный дымок слоистым облаком затягивает потолок. Ало
светятся раскаленные стенки железной печки. В консервной банке уже не