"Николай Кириллович Попель. Танки повернули на запад" - читать интересную книгу автора

немецкие подрывники недоглядели. По гитлеровским приказам полагалось
уничтожить все начисто - "зона пустыни".
К Лучесе - петляющей лесной речушке - танки 1-й гвардейской бригады,
которой командовал подполковник Горелов, выходили по одному, по два. На моих
глазах головная "тридцатьчетверка", наклонив ствол пушки, ринулась вниз с
откоса. Пролетела метров десять и вдруг с грохотом погрузилась в воду.
Льдина изломанным углом. уперлась в башню. Через верхний люк мокрые,
дрожащие, танкисты выскочили на лед.
Им дали водки, поделились обмундированием. Когда появился командир
бригады, танк, с которого сбегала темная вода, буксировали уже к берегу.
Рослый Горелов, на голову возвышавшийся над другими, терпеливо
выслушивал командира экипажа, спокойно смотрел ему в глаза.
- Сгоряча?.. Горячность - не оправдание. Машину в состоянии вести? Нет,
я не о простуде: водки не многовато хватили? Ну, глядите... Сейчас лед
взорвем, пойдете первыми по воде. У вас как-никак уже есть опыт.
Я прислушивался и присматривался к Горелову. Он неплохо, говорят,
воевал командиром полка под Москвой. К нам прибыл на бригаду и при первой же
встрече признался:
- Наступать не приходилось. А хочется до того, что во сне иногда кричу
"Вперед!"
Могучий в плечах, с басом, словно самой природой уготованным для
командира, он держался на удивление естественно, просто, без рисовки. И это
подкупало всех.
Горелов принял бригаду, которую прежде возглавлял Катуков. Танкисты
настороженно отнеслись к новому, присланному со стороны комбригу. А тот
будто ничего не замечал. Методично делал свое дело. И вскоре бригада
успокоилась, "приняла" нового командира.
За неделю до наступления у меня был не совсем обычный разговор с
Гореловым. В темноте мы подошли к месту расположения батальонов. Навстречу
из кустов неслась песня. Я разобрал лишь рефрен "Мы - гвардейцы-катуковцы".
- Хорошо поют? - улыбнулся Горелов.
- Поют неплохо, а песня мне не нравится. Очень уважаю Михаила
Ефимовича. Но ведь еще в Священном Писании сказано: "Не сотвори себе
кумира". В бригаде будут петь о бригадном командире, в корпусе - о
корпусном, в армии - о командарме и так далее. Целая лестница кумиров. Из-за
нее рядового солдата не увидишь. Да и как-то нескромно... Думаю, и Михаилу
Ефимовичу это не по душе было бы.
Горелов долго не отзывался. Потом медленно произнес:
- Об этом никогда не думал. Принимал как должное. Говоря по совести, не
видел ничего дурного. Но то, что вы сказали, вероятно, серьезно. Надо
обмозговать!
Вскоре я забыл об этом разговоре. И вдруг сейчас, у Лучесы, по льду
которой саперы волочили бумажные мешки с толом, Горелов напомнил о нем:
- Вы тогда правильно - насчет песни. Но отменить не решаюсь. Получится
бестактно. Да и уважают комкора заслуженно.
Я был удивлен: такие бои, так тяжело дается наступление, а командир
бригады помнит о нашем мимолетном разговоре, ломает над ним голову. С
симпатией посмотрел на рослого подполковника в затасканном бушлате с
байковыми петлицами и зелеными полевыми "шпалами". На голове у Горелова,
несмотря на мороз, форменная танкистская фуражка с черным околышем. В ушанке