"Николай Кириллович Попель. Танки повернули на запад" - читать интересную книгу автора

я никогда его не встречал.
К Лучесе подтягивались все новые и новые машины. Они рассредоточивались
в прибрежных кустах. Горелов решил, взорвав лед, часть танков переправить по
дну, так как здесь было неглубоко.
В это время ниже по течению реки я увидел "тридцатьчетверку". Спросил у
Горелова: куда она?
- Не имею понятия, - ответил подполковник. - Сейчас выясню.
Он подозвал командира батальона. Тот вскинул бинокль и уверенно
отрубил:
- Танк лейтенанта Петрова. Горелов сразу успокоился:
- Пусть идет. Этот не обмишулится.
"Петров, Петров", - старался я вспомнить. Каждый из нас, наверно, знает
не одного Петрова... А-а, так это тот, вероятно, на которого жаловался
вислоусый командир стрелковой дивизии.
Горелов, кивая головой, выслушал мой рассказ:
- Он самый, Николай Петров. Если бы на каждом танке такие командиры
сидели... Я его в дороге оценил. В их эшелоне бомбой штабной вагон
разворотило. Помните? Пожар, паника... В придачу ко всему паровоз пылает. В
таком случае надо, чтобы хоть один нашелся, голову не потерял. И нашелся.
Лейтенант Петров свой танк прямо с платформы рванул и стал эшелон
растаскивать. Тут и другие подхватились... А еще под Торжком... Он там в
горящую теплушку к больным бросился...
Горелов не закончил фразу, схватил меня за рукав:
- Товарищ генерал, в укрытие. Саперы знак подают - лед взрывают.
Так я вторично услышал о лейтенанте Петрове. А вскоре мне назвали его
имя и в третий раз.
Ночью мы остановились в домике лесника. Стены были не тронуты. На них в
застекленных черных рамках висели фотографии чадолюбивой родни хозяина, в
красном углу - скромная иконка и под ней - вырезанная из журнала цветная
"Аленушка". Самого хозяина не было. И не было в избе ни потолка, ни крыши.
Колючие мелкие звезды и луна - "казацкое солнце" - висели прямо над головой.
До нас кто-то отдыхал в доме: снег на полу затоптан, на листе железа
угли - разводили костер. Наверно, торопились, не до печки было. Погрели на
костре консервы, посушили портянки, покурили и, прежде чем сморила сытая
теплота, вернулись к машинам.
Танковые батальоны настойчиво буравили немецкие позиции. Но расширить
клин почти не удавалось. Особенно узок он был при основании. Горловина
какие-нибудь три километра - насквозь простреливалась. Минувшей ночью я
наблюдал, как гитлеровцы по обе стороны горловины сигналили друг другу
ракетами.
Катуков подбросил часть сил к этому узкому (в буквальном смысле слова)
месту. У нас были основания для такой предусмотрительности. Немцы сумели
отсечь наступавший южнее механизированный корпус генерала Саламатина. Слухи
об этом распространялись, как круги по воде: чем дальше от центра, тем
больше. В наших батальонах уже тревожно шептались об окруженных
"саламатинцах".
Мы с Михаилом Михайловичем Балыковым по примеру предшественников не
стали разжигать печь. Хворост, на который плеснули бензином, вспыхнул на
листе кровельного железа. Михаил Михайлович подвинул к огню две открытые
банки мясных консервов с яркими аргентинскими этикетками.