"Полина Поплавская. Музыкант и модель " - читать интересную книгу автора

- Хорошо, папа. Я буду учиться танцевать здесь.
- Давно бы так. - Густаво почувствовал, что его гнев иссякает, и ему
сразу стало жалко свою любимицу, которая так и сидела с опущенными глазами
над нетронутой тарелкой. - А вот когда подрастешь и покажешь, на что ты
способна, может быть, ты и поедешь в Андалусию.
- Да, папа. Я согласна. Можно мне выйти из-за стола?
Отец, все еще стараясь сердито хмурить брови, кивнул, и Соледад убежала
в детскую. За ней потянулись и братья.
В столовой повисла тишина. Густаво посмотрел на жену. Уголки ее губ
подрагивали, а в глазах прыгали смешинки.
- Нет, какова, а? "Я согласна"! - Густаво действительно был поражен
поведением дочери. - Кровь Христова, подумать только! Девчонке всего шесть
лет, а она искренне считает, что мне требуется ее согласие!
Габриэла засмеялась:
- Но зато как ты был хорош в роли сурового отца! Я чуть было не
поверила, что ты такой на самом деле...
- А я и есть такой. - И Густаво скорчил зверскую гримасу. - Просто ты
действуешь на меня благотворно, моя красавица. Иди сюда...

Соледад подрастала. Она уже училась в школе. Она перестала драться с
соседскими мальчишками - ей было некогда. Все остававшееся от школьных
занятий время и все мысли девочки были отданы танцу, и с ним одним были
связаны ее мечты.
Танец имеет свои законы, и чтобы непослушное поначалу тело научилось
подчиняться им, необходима постоянная тренировка. Тренировка, не допускающая
ни лени, ни поблажек самому себе. Только так достигаются отточенная четкость
и сила движений, их завораживающая гибкость и легкость.
Маленькая Соледад уже знала, как труден выбранный ею путь, но никогда,
даже в самые тяжелые минуты, когда ноги от усталости отказывались слушаться,
а перед глазами плыли темные круги, не сомневалась в правильности своего
выбора. Ее наставница Росарио Павон, учившаяся еще у легендарной Кармен
Амайи, была очень требовательна к удивительно способной и трудолюбивой
девочке. Соледад с самого начала понравилась ей, когда, приведенная
Габриэлой в зал с огромными зеркалами, ничего и никого не стесняясь,
повторила несколько однажды увиденных ею движений под хлопки холеных рук
Росарио - и замерла, гордо вскинув маленькую головку и закусив нижнюю губу.
Девочка отлично чувствовала ритм, и в ней был темперамент. А это означало -
никаких послаблений, работа, работа, работа... Иногда, вернувшись вечером
домой, Соледад падала на кровать и тут же засыпала. Габриэла сокрушенно
качала головой, раздевая спящую дочь, но понимала, что изменить ничего
нельзя.
А годам к двенадцати уже не только сама Соледад, но и никто из
окружающих не сомневался в правильности выбранного ею пути. "У девочки
талант. Думаю, ее ждет настоящая слава", - сказала сеньора Павон зардевшейся
от гордости за дочь Габриэле.
Надо отдать должное Соледад: признание способностей ничуть не остудило
ее пыл. Прошло еще два года, и Росарио Павон поняла: девочке уже не хватает
того, что она может получить от нее. Рассказав о талантливой ученице своим
коллегам в Малаге, Росарио начала готовить ее отъезд. И теперь, когда о
поездке в Андалусию заговорила уже не Соледад, а сама сеньора Павон, Густаво