"Валерий Попов. Третье дыхание (повесть)" - читать интересную книгу автора

И вздрогнул воровато: Нонна, улыбаясь, из комнаты шла! Как ни в чем не
бывало, будто трагический завтрак приснился мне. За это я ее и люблю: зла не
помнит. Особенно - своего.
- Ну что, Веча, кормить мне тебя? - ласково спросила.
Я, конечно, растрогался - но вроде бы накормила уже? Сыт, можно
сказать! Снова батю приглашать, все по новой? Хватит пока.
Просветлению ее я-то рад, но лучше не напрягать ситуацию, на прочность
не пробовать ее. Вот стоим, радостно улыбаясь, - и хорошо.
- Спасибо, я не хочу.
- Ну так отца тогда надо кормить! - помрачнела.
И отца она уже "накормила"! Поспала, забыв все плохое? Вот и хорошо.
- Мы тут поели, пока ты спала, - сказал осторожно. Не дай бог -
обидится: "Вот и живите без меня!" Но она - рассмеялась:
- Ой, как хорошо-то! А то я иду, думаю: чем же вас кормить? - Она
дурашливо нахмурила лоб, прижала указательный палец к носу.
"Раньше надо было думать!" - мог рявкнуть я, но опустил эту
возможность: пусть всегда сияет и не думает ни о чем. А если задумается -
быть беде. Чуть было не задумалась: вовремя остановил.
- Ты не волнуйся - все хорошо! - обнял ее костлявые плечики.
- Пра-д-ва? - подняв глазки, робко проговорила она.
- Ну! - воскликнул я.
Если она помнит "наши слова" ("пра-д-ва" вместо "правда", например) -
то удержу ее на плаву. Слово - самый прочный канат.
Мимо прошел отец, одобрительно попукивая. Идиллия!
В руках он торжественно нес трехлитровую пластиковую банку с золотистой
жидкостью - почему-то любил выносить ее, чтобы все видели. Когда не было
сбора публики - выжидал, держа ее у себя в спальне. Дошел до туалета, громко
защелкнулся. Оттуда донеслась знакомая трель. Мы с Нонной переглянулись,
засмеялись: вся семья в сборе, функционирует нормально!
Потом мы звонко поцеловались, и я пошел в кабинет - записать эту
идиллию, но не успел еще записать, как она развеялась: донеслись с кухни
отчаянные стоны жены и какой-то стук, словно форточка колотилась под
ветром, - но вскоре слух уловил некоторую аритмию, означающую участие
человека. Пытался не отвлекаться, но как тут не отвлечешься: имеет место
продолжение кошмара! Нонна бьется, как птичка, пытаясь открыть дверку
шкафчика с живительной влагой, которую, кстати, я вылил вчера, да еще
зачем-то придвинул холодильник к шкафчику, чтобы дверка не открывалась.
Садист!
Надо как-то смягчить все. Купить ей выпить? Ну нет! Опять я окажусь в
непотребном виде в том окне-телевизоре напротив, вызывая ненависть: такой
"благодарности" от нее мне не надо, я ее не заслужил, и как-то не жажду.
Надо отвлечь ее куда-то, где этих ужасов нет. Давай сочиняй рай, писака, а
старческое свое бессилие подальше засунь.
- Ну чего? - Потирая ладошки, словно чуя что-то вкусненькое, я вышел на
кухню.
Нонна рывком вытащила себя из узкой щели между шкафчиком и
холодильником, видно, пыталась бессильными своими ручонками раздвинуть их.
Неужто такая отчаянная жажда? Вот она, расплата за веселую жизнь, которую я
воспевал так упорно! Я воспевал - а страдает она. А веселились-то вместе -
вместе и отвечать. Хотя - что мои моральные муки по сравнению с ее