"Валерий Попов. Третье дыхание (повесть)" - читать интересную книгу автора

забыл. По утрам лишь, вскоре после тихого поскребыванья Алчного Карлика,
раздавалось сухое, веселое шарканье метлы - это она мела: была дворничихой и
где-то училась. Откуда я про учебу-то ее знаю? Во влип! Точно: ни разу не
разговаривал с ней, только улыбался. Наверное, по глазам это чувствовалось
ее, что не просто она дворничиха, а где-то учится! Шарканье то сильно
взбадривало - отлично начинается день, когда такая девушка дорожку тебе
разметает. Помню - ликованье и какую-то наглость: хорошо это - но этого
мало. Это лишь часть замечательной жизни предстоящей, малая часть, кусочек
гениальной картины. Откроется гораздо больше еще.
Помню то ликованье, смешанное с ожиданием чего-то гораздо большего...
поэтому я так и не подошел к ней, не познакомился... чтобы не замыкать этим
жизнь. Впереди - такое еще! И правильно чувствовал. Вскоре подтвердилось это
абсолютно наглядно. Стоял я у окошка, махал... тогда еще обиды от этих
пустых маханий не было у нее - она тоже тогда, наверное, думала, что это
лишь начало, лишь малая часть будущего счастья, поэтому не напирала, а
радовалась. И вдруг я увидал, что точно над ней, этажом выше в окне, тоже
стоит женщина, постарше слегка, но уже все знающая, уверенная, холеная -
такие ничуть не меньше манят. Что ж, подумал я, игнорируем ее?
Зачем? Наигнорируешься еще! Жизнь быстро тебя разлюбит, если ты не
любишь ее. Отомстит тут же холодностью - за твой холод. Нельзя! Тем более
холода и не было вовсе во мне тогда - ну буквально весь организм перерой, не
найдешь холода; только - огонь. Пусть же она думает, что это я ей машу. От
меня не убудет, а женщине в таком возрасте (с молодым нахальством подумал)
вдвойне будет приятно.
Глазами с ней встретился - и снова помахал. И - обе ответили.
Хитрый, ч-черт! - с восторгом подумал. И долго это длилось. Пока,
думаете, не рухнуло? Фиг вам! - пока еще лучше не стало, еще больше
расцвело. Махал я утром двоим, ликуя, и вдруг увидал, что на первом этаже,
точно под ними, совсем юная дева стоит, в школьном передничке. Вот это
удача! Поглядел, помахал. Ответила, покраснев. И
- каждое утро, а иногда и по вечерам. И все трое - махали. И мне больше
не надо было ничего - такую композицию портить нельзя. То есть войди я к
одной, так остальные исчезнут. Умен, ч-черт! И так за несколько секунд
изменял я сразу троим! А если жену считать (а почему ж не считать ее?), то -
сразу четверым! И это не стоит мне ни малейших усилий, ни времени, ни денег.
Кто еще может так? Хитрый, ч-черт! Буйное ликованье. И я бы сказал, что от
этого всем троим вовсе не треть моего счастья доставалась, а, наоборот, -
утроенное счастье. Умный, ч-черт! Поганей всего сейчас, в глубокой уже
старости, отказываться от этого, шамкать: как я был подл!.. Умный ты был,
собака! А сейчас - поглупел. Открывай очи-то. Смотри на грязное-то окно,
пылью заросшее. Вот это действительно беда. Поэтому
Нонна так к нему и приросла. Беда с бедой срастается. Но так ненавидеть
меня за то окно! Совершенно, кстати, напрасно. Ни разу не бывал там. Может,
за мою холодную ловкость Нонна меня и ненавидит?
Никогда ни во что не влипал! За это и отлилось нынче? Доносилось до
меня, что /там/ проблемы, но я куда-то летел, спешно удерживал победы,
ухватывал успехи. Стоять тут и пялиться бесконечно не мог.
Так что я все правильно делал. Но этого мало, оказывается. Раз в год
заглядывал туда, с легкими угрызениями совести, замечал изменения (а в тебе
их не было, думаешь?). В окне этом рядом с моей красавицей появлялись