"Владимир Федорович Попов. Разорванный круг (Роман, 1968) " - читать интересную книгу автора

Хотя Алексей Георгиевич был из иногородних, называл он себя казаком и
по старому обычаю носил бороду. Это выручало Тасю. Очень у него большое
сходство с сыном, а значит, и с Тасей. Соберутся втроем - будто на одну
колодку сшиты.
Невзлюбил Тасю и Алексей Георгиевич, но молчал, не вносил разлада в
семью. Только раз, выпив лишнего, сказал Алексею:
- Откуда ты это золото выкопал? Ей бы бороду нацепить - мужик мужиком!
- Жизнь мне спасла... - коротко бросил сын, растерявшись от такого
неожиданного выпада.
- Она многим спасла, однако никому такая блажь в голову не стукнула.
Мне в первую войну унтер жизнь спас, так что я, должен был жениться на нем,
что ли? Или до конца дней в услужение пойти? Если бы все твоему примеру
следовали, то на фронте и сестер не осталось бы.
Старик уехал и три года не показывался. На письма сына отвечал коротко,
открытками: жив, здоров, собираюсь жениться.
Жениться он собирался уже много раз, но разочаровывался в своем выборе
еще до женитьбы. Некоторое время ходил безмерно довольный тем, что не влип,
а потом снова начинал подыскивать подходящий объект.
Вот Брянцев и решил навестить отца, чтобы не обижать его, хотя особой
тоски по нему не испытывал. Был Алексей Георгиевич суров и неразговорчив и
жил в своем мире, отгороженном от сегодняшних дней, в мире воспоминаний о
войнах. Все остальное, включая и жизнь сына, проходило как бы мимо него, не
радовало и не огорчало. Только строительство нового электровозного завода в
степи за Тузловом разбередило душу. Вот бы где поработать! "Литейка там -
объедение", - писал он сыну, и чувствовалось за этими строками желание не
сдавать позиции старости, которая для каждого рабочего человека начинается с
того дня, когда он оставляет утомившее, но привычное и любимое дело.
Маленький, но тяжелый чемодан с патронами Алексей Алексеевич оставил в
камере хранения на Ростовском вокзале, другой повез с собой в такси.
Города нашей юности... Как часто встреча с ними разочаровывает нас.
Хочешь видеть их такими, какими оставил, какими сохранила твоя память,
потому что только неизменившиеся они способны разворошить самые глубинные
пласты твоей памяти. И то, что радует человека, живущего в этом городе,
вдруг огорчает тебя. Появился асфальт на главной улице - и он тебе режет
глаз: ты бегал здесь по булыжной мостовой, мыл босые ноги в лужах, слышал
цокот лошадиных копыт. А теперь укатанная до блеска лента асфальта, по
которой бесшумно катят машины, делает улицу чужой. Разросшиеся деревья
скрывают фасады знакомых домов. И уже нужно напрягать память, вызывая
воспоминания, вместо того чтобы воспоминания сами рождались на каждом шагу.
Или вдруг вырос дом на углу, большой, многоэтажный, с огромными окнами.
Он радует каждого, но только не тебя. Здесь стоял маленький трехоконный
деревянный домик, где жил мальчишка, твой первый друг, доверенный всех твоих
тайн. Здесь, на этом углу, столько было передумано и перемечтано! Но
вспоминаешь ты об этом с трудом и далеко не все. А сел бы на скамеечке у
ворот того, уже не существующего дома, и вспомнил бы не только мысли,
которые бродили тогда в тебе, но и чувства, которые испытывал, и даже
настроение. И как-то неловко становится, что ты, в отличие от других,
грустишь, видя, как хорошеет твой город.
Нечто подобное испытал Брянцев в родном городе, о встрече с которым
давно мечтал. Новые дома, магазины, трамвай. В ту пору, когда он жил здесь,