"А.И.Попов. Все помню " - читать интересную книгу автора"Получи полушубок и валенки и располагайся на верхней палубе". Время
военное, приказы не обсуждаются. Русский мат в полголоса не в счет. А полярная ночь в белых просторах на верхней палубе, для кого романтика, для кого куриный сон с устатку. Грелись друг о друга - теснота неимоверная. Ледокол шел довольно уверенно, редко сдавал назад, что бы с разгона забраться на крепкий лед и раздавить его. На следующий день были в Архангельске, в том же полуэкипаже, откуда чуть больше полугода назад были отправлены на Соловки. О пребывании нескольких дней в Архангельске в ожидании транспорта надо говорить особо. Дело в том, что хоть и не богато нам платили в учебном отряде, но израсходовать деньги на Соловках абсолютно некуда. А в Архангельске у барыг можно было купить спирта-сырца сколько угодно. Но вот транспорт подан, и эшелон из Архангельска двинулся, но никто не знал куда. Уже после Обозерской знающие твердо заявили: "на Север". Роста, Ваенга, Полярное - всех так рассортировали, что многие закадычные друзья смогли встретиться лишь через много лет, а некоторым вообще не суждено было увидеться: шла война. А для меня война началась так. Нас человек семь или восемь в основном мотористов, посадили на катер, который шел в главную базу бригады. На выходе из Кольского залива вдали маячил силуэт корабля, это я видел своими глазами, потом чем-то отвлекся. А когда послышались крики, и катер резко увеличил скорость, в той стороне я увидел гриб черного дыма и огонь внизу. Катер у места катастрофы был через несколько минут, но.... Горело море, шумели моторы и волны, а у меня волосы вставали дыбом при мысли о людях. Катер метался с наветренной стороны, видимо в надежде, что ветер снесет огонь и может можно кого-то спасти. Но, увы. Как оказалось, немец торпедировал союзный корвет, и торпеда попала в в пустую землянку, где была печка, были доски навалом. Сказал: "Ужином вас накормят, а пока устраивайтесь". Так началась моя служба в бригаде торпедных катеров. Сначала я попал на отечественный Д-3, мы куда-то ходили, что-то выполняли. Непросто давалась привычка к морю. Но служба, долг, а главное - свое желание быть не хуже других делали свое. И еще внимательное отношение, и помощь старослужащих на первых порах, особенно когда приходилось сопровождать тихоходные транспорты. Подробности, мы - нижняя команда, узнавали обычно уже после похода, сами видели свой мотор, да щит приборов. Часто по возвращении не было ни сил, ни желания идти в землянку, валились на горячие моторы и засыпали. Не все сразу попали на катера. Были созданы резервы у каждого дивизиона, которые расходовались по мере поступления катеров. А катера поступали "Хиггинсы", "Восперы", а позднее и "Элка". Как я теперь понимаю, с нашим приходом на Северный флот (почти параллельно с нами закончили Соловецкую школу и юнги второго набора, практически по тем же специальностям), была связана переброска отряда катеров во главе с А. О. Шабалиным и А. В. Кузьминым с Севера на Балтику. Что бы теперь не говорили о войне, факт остается фактом. Опытные моряки, обстрелянные шли туда, где опасней и трудней, а молодых оставляли для будущего. Два чувства с тех времен остались на всю жизнь. Это страх и отчаяние от первой встречи с войной, и радость от окончания войны - день 9 Мая. Хотя дня-то у меня практически не было. Была моя вахта с десяти вечера 8 Мая до двух ночи 9 Мая на втором пирсе в главной базе. В это время и пришло |
|
|