"Александр Попов. Двадцать минут с ангелом (Очерк)" - читать интересную книгу автора

Александр Попов.

Двадцать минут с ангелом


Очерк


Полки с книгами, окно, письменный стол, - обыкновенная комната. За
окном льет дождь. В потертом кресле сидит мужчина лет тридцати двух.
Задумался. Не брит. Кажется, уставший. Слушает дождь.
Стал ворошить на письменном столе усыпанные мелкими строчками листки.
Досадливо отодвигает их. Смотрит в книге на портрет драматурга Александра
Вампилова. Прочесывает пятерней свои разлохмаченные волосы, замирает. В его
руках хрустнула, сломавшись, авторучка.
"Вампилов, Вампилов!.. Я надеялся, что сценарий фильма о тебе напишу
быстро и легко. Он всего-то будет двадцатиминутным. Но, уважаемый мой
драматург, досадные мысли о себе выстроились упрямой стеной. Работа
тормозится, буксует... Я как-то мало и в спешке задумывался о себе. А
перечитал твою "Утиную охоту" и вдруг меня как ударило: я - Зилов. И
настроение прегадкое, как у него же. Хотя кое в чем мы разнимся. Я человек
непьющий, мне никто пока еще не додумался прислать похоронный венок, Настя
не уходила от меня... и все же, и все же: я - Зилов, твой Зилов. (Вздохнул).
Вчера в трамвае одного упитанного мужчину назвал нехорошим словом: он
загородил выход. А сегодня утром соседи обругали меня: "Что вы там, -
говорят, - скачете по полу, что ли? У нас скоро люстра отвалится". Денег
нет. Тоска-а-а-а, Александр Валентинович! Да эти чертовые дожди некстати
разошлись. Когда, наконец, бабье лето разольется по земле и установятся
погожие деньки? Удивительно, а ведь я тоже любитель поохотиться. Но стрелок
плохой: ни одной даже самой захудалой дичи не пристрелил. (Усмехается). Э-э,
пустяк, важнее вот что".
Листает книгу; читает.
"Мы поднимемся рано, еще до рассвета. Ты увидишь, какой там туман, - мы
поплывем, как во сне, неизвестно куда. А когда подымается солнце? - О! Это
как в церкви и даже почище, чем в церкви..."
Мужчина взволнованно встает и подходит к окну.
"Льет! Черт бы его побрал. И без него тошно".
Видит: по улице идут люди - мокрые, невзрачные, неинтересные, хотя
промелькивают веселые, юные, с розовыми лицами. Жалкая отощалая дворняга
сидит под деревом, вымокла до последней шерстинки и подрагивает. Маленькая
очередь у киоска. Вспениваются и пузырятся лужи.
Мужчина, стоя у окна, берет книгу и снова смотрит на портрет Вампилова.
"Кто-то, Александр Валентинович, сказал - оккупировали все и всюду
зиловы. Да, куда ни посмотри - зиловы, зиловы. Что за жизнь! Как там твой
Зилов говорил: "Мне все безразлично, все на свете. Что со мной делается, я
не знаю. Не знаю. Неужели у меня нет сердца?". Он спросил жену и - нет для
него ответа. Я время от времени о том же хочу спросить себя".
Смотрит на улицу, - люди, люди, люди.
"Сколько нас, зиловых? О, ты, Александр Валентинович, честно сказал бы
- легион! Изломанные жизни, высохшие для Бога и любви сердца. Дунь на нас -