"Виктор Поповичев. Гефсиманский сад" - читать интересную книгу автора

Дискетой-мозгом пользоваться чрезвычайно сложно. Механизм его столь тонок,
что малейшая ложь, неправедный поступок, любое действие, направленное против
того, что мы называем совестью, влекут к безвозвратной утрате самой ценной
информации. Остается лишь то, что тем или иным способом ведет к гибели
человеческой цивилизации. Думаете, случайны открытия, связанные с ядерной
энергией?..
Нет, я никак не мог уловить ход рассуждений старика. Слушая его, я
подумал, что он сумасшедший. И чем больше он говорил о недоступных моему уму
понятиях, тем сильнее я укреплялся в своей догадке.
- А вы кто по специальности? - спросил я, когда он замолчал.
- В последние десять лет работал оператором котельной, - сказал он. -
Но это не имеет никакого отношения к предмету моих размышлений... Прошу
прощения, но в таком случае тупик, в который загнала нас нынешняя
цивилизация, это следствие... Тогда резонно спросить: для кого припасена
информация, хранящаяся в лепестках цветов, в крыльях бабочек, в рыбьей чешуе
и в других дискетах, созданных не человеческими руками? Неужели так
необходимая нам сейчас информация погибнет вместе с нами невостребованной?..
Человек просто обязан проникнуть в хранилища космической мудрости, чтобы
отыскать выход из тупика. Но для этого ему необходимо научиться правильно
пользоваться дискетой-мозгом... Получается замкнутый круг...
Голос старика становился все тише, тише. Вот он уже превратился в
невнятное бормотание.
- Пожалуй, пойду спать, - сказал я.
Но он уже не видел и не слышал меня; совсем затих, продолжая лишь
шевелить губами.
Когда я в очередной раз возвращался домой ночью, Авдей Петрович ответил
на мое приветствие и, привстав со скамейки, протянул мне коробок спичек.
- Прошу прощения, - сказал он, - в прошлый раз я не расслышал ваш
вопрос. Вам были нужны спички?
- Сейчас не нужны, - улыбнулся я, удивляясь столь странной памяти Авдея
Петровича. - Должен сказать, вы оказались правы: дождь в тот день пошел
ровно за час до полудня.
- Может, присядете? - предложил он.
Но я, сославшись на неотложные дела, которые хотел бы завершить до
утра, поспешил домой.
Однажды утром ко мне зашла дворничиха.
- Неделю назад Авдей Петрович переехал жить в другой город. Куда-то
ближе к югу. Я подумала, может вам пригодится. - Она протянула мне картонную
папку: - У него на столе лежала. Как-то ночью вы с Авдеем Петровичем долго
беседовали у подъезда.
На папке было написано "Гефсиманский сад".
- Я ничего не давал Авдею Петровичу, - сказал я.
- Так ведь новые хозяева квартиры сжечь велели. Возьмите. Может,
пригодится. Синюков был головастым мужиком. Представьте, за какой-то час он
мне и утюг отремонтировал, и радио, и стиральную машину... Почитайте его
бумаги, - может, чего путного в них отыщете. Жаль сжигать.
В папку я заглянул лишь спустя год, когда взялся навести порядок в
своем архиве. Перелистнул страницы и вдруг увидел свою фамилию. Она стояла
под словом "наваждение", написанным печатными буквами в верхней части листа.
Потом наткнулся на фамилию художника, живущего в соседнем подъезде.