"Виктор Поповичев. Гефсиманский сад" - читать интересную книгу автора

Собственно говоря, в папке оказалось десятка полтора рассказов и почти
столько же фамилий людей, живущих в нашем доме. Не буду говорить о других,
но, прочитав "Наваждение", я задумался: некоторые детали сюжетной канвы
рассказа никак не могли быть известны Авдею Петровичу. Их мог знать только
один человек на земле - я. А не научился ли Синюков считывать информацию с
моей дискеты-мозга?.. Довольно скоро пришлось убедиться в правильности моей
догадки. Вот что сказал мне художник, фамилия которого стояла под названием
рассказа "Автопортрет":
- И у меня, как у каждого нормального человека, был свой "Гефсиманский
сад"... Много лет крепко закладывал за воротник. А однажды пропил портрет
матери. Единственная оставшаяся фотография была пропита... Да и откуда
старик узнал мою кличку? Димом меня звали только в школе, которую я закончил
лет тридцать назад в городке, находящемся отсюда за тысячу верст.
- Тебе приходилось беседовать с Авдеем Петровичем? - спросил я,
вспомнив наш странный разговор однажды ночью.
- Один раз встретились. - Художник близоруко прищурился. - Он больше
трех часов разглядывал мои картины на выставке. Все ходит, ходит, что-то
пришептывает. Я что-то у него спросил, а он вдруг ткнул пальцем в один из
нескольких десятков женских портретов и сказал: "Здесь изображена твоя мать.
Верно?" Вот такие дела. Откуда он мать мою знает?
Очень жаль, что мне не удалось поговорить с солдатом, участвовавшим в
афганской войне, - его фамилия стояла под названием рассказа "Крик". Он до
смерти упился на могиле своего сослуживца за год до моего знакомства с
Авдеем Петровичем.
Итак, предлагаю вашему вниманию несколько рассказов из папки Авдея
Петровича Синюкова.

КРИК

"Здравствуйте, мама..."
Едва отыскивалось свободное время, он устраивался куда-нибудь подальше
от любопытных глаз сослуживцев, доставал из-за пазухи пожелтевшую от пота
пачку папиросной бумаги, извлекал из потайного кармашка брюк огрызок
карандаша, затачивал грифель до острия иглы... Ему нравилось писать домой
письма.
"Здравствуйте, мама, бабушка и сестрица Катенька..." Это были сладкие
мгновения. Написанные слова необычным образом воздействовали на его нервную
систему, заставляя вспоминать горячий песок на берегу тихой речушки,
земляничное варенье, которое бабушка приготавливала по старинному рецепту,
мотоцикл, футбольный мяч... "У меня все хорошо. Можете себе представить, я
опять поправился на восемьсот грамм. Если бы вы только видели, как я
загорел! У меня вся кожа черная и блестит. Вчера получил письмо от Танюшки.
Вы, мама, скажите ей, чтоб продала свадебное платье и фату. Говорят, плохая
примета, если невеста готовит свадебную одежду, когда жених еще не отслужил
свой срок. Передайте нашему соседу, что его сыну присвоили звание сержанта и
пусть не беспокоится, у него все хорошо. Не пройдет и года, и мы вернемся
домой..."
Он посмотрел на подошедшего Сержанта и торопливо спрятал папиросную
бумагу и карандаш за пазуху.
- Пора идти? - спросил он, глядя на Сержанта.