"Евгений Поповкин. Семья Рубанюк " - читать интересную книгу автора

Будто подтверждая ее слова, на кровати стремительно поднял стриженую
голову девятилетний СашкоМГМГ. Он, глядя еще сонными глазами на отца,
приготовился зареветь.
- Вот, пожалуйста, - усмехнулась мать. - Такого удержишь? Нехай едет.
СашкоМГ только сейчас заметил на отце праздничные шаровары и с
негодованием откинул свои, требуя новые из сундука.
- Дурачок! - урезонивала мать. - Ладные штанцы, чего же в дороге
праздничные пачкать.
- Ничего не пачкать!
- Эти же красивше.
- Ничего не красивше!
- Да ты спи еще, такой-сякой! - прикрикнул отец. - Ну? Чего смотришь?
Спи, тебе говорят!
Но сон уже покинул хату. В соседней комнатушке, вздыхая, одевалась
Василинка. Ей предстояло сбегать в Богодаровский лес за квитченнем[2].
СашкоМГ, заискивающе глядя на мать, приник к открытому сундуку.
Остап Григорьевич вышел на крыльцо. За черной каймой соснового бора
мягко золотилось небо. От палисадника поднимался густой аромат ночных
фиалок, крепким настоем, плавал над подворьем.
Поскрипывая свежесмазанными сапогами, Остап Григорьевич прошел к
воротам; голубенькая лента дыма из трубки тянулась за его новым картузом.
Мимо бежала соседка с ведрами на коромыслах. Увидев Рубанюка,
остановилась:
- Доброго ранку, дядько Остап.
- Доброго здоровья, Степанида.
- Петро, говорят, приезжает?
- Приезжает.
- Кончил свое учение?
Остап Григорьевич снисходительно посмотрел на нее.
- Кончил, раз отпускают из Москвы.
Ему было очень приятно поговорить о сыне, и он, опасаясь, что Степанида
уйдет, смягчил голос, уже более словоохотливо и доверительно сказал:
- Этот долго на месте не усидит, чтобы без науки. У него ж, сама
знаешь, порода какая. С малых лет беспокойный. То на тракториста кинулся
учиться, то движок целое лето мастерил. А то, бывало, с лекарни его не
вытянешь. В какие-то телескопы с фершалом все глядели на эти... дай бог
памяти... енфузории.
- Так, так, - поддакивала Степанида. - А Ванюшка ваш ничего не пишет?
- Давно не писал.
- Что ж это он?
- Еще напишет.
Остап Григорьевич выколотил трубку, сунул в карман и вернулся к хате.
Просторная, веселая усадьба Рубанюков раскинулась за аккуратным
плетнем, на развилке двух улиц. Осененная высокими елями, хата чистыми
своими оконцами глядела в сад. Позже, когда взойдет солнце, густая листва
накинет узорчатые тени на ее слепящие белые стены, на соломенную кровлю.
Заиграют в его лучах посаженные Василинкой огненные чернобривцы, пунцовая
гвоздика, желто-горячие настурции.
Мимо хлева и клуни тропинка ведет к фруктовому саду и на пасеку,
проскальзывает под молочными ветвями бузины-невесты и теряется где-то в