"Александр Поповский. Пути, которые мы избираем" - читать интересную книгу автора

Ученый перелистывает книгу за книгой, строки густо ложатся на бумагу.
Он не согласен ни с правилом, ни с исключением. Нет оснований утверждать,
что растительная жизнь не регулируется высшим отделом мозга. Разве условный
раздражитель - звонок, метроном или лампочка - не понуждает к деятельности
слюнную железу? Только через кору полушарий подобное воздействие возможно.
Какая тут автономия? Вид паштета или запах жаркого, одна лишь мысль о
желанном блюде вызывает деятельность желудка, - какая тут независимость?
Даже такие, казалось бы, интимные процессы, как приспособление
организма к самозащите, зависят от высшего отдела мозга.
Приноравливаясь к обстановке, карп меняет свою окраску, каракатица в
минуту опасности раскрывает свой чернильный мешок и, окрашивая воду,
спасается от врага. Но животные, лишенные зрительных, слуховых и
обонятельных анализаторов - нервов, одним концом обращенных во внешний мир,
а другим с полушария мозга, - теряют способность правильно пользоваться
своими защитными средствами. В этом можно убедиться на опыте. Если пустить
пескаря в стеклянную ванночку, под донышком которой лежит желтая бумага,
рыбка вскоре окрасится в желтый цвет. Черная подстилка вынудит пескаря из
желтого стать черным. Достаточно, однако, залепить глаза рыбке - и опыт
повторить не удастся. Только зрительный нерв мог сообщить мозгу, какой
именно цвет наиболее целесообразен в данный момент.
Где бы ни испытывали автономную систему, она всюду не свободна от
влияния коры полушарий. Идеи Павлова нашли новое подтверждение.
Насладившись экскурсом в физиологию, Быков устремился к предмету своего
давнего увлечения - к биохимии. Пусть кора больших полушарий регулирует
деятельность почек, пусть ее импульсы усиливают или ослабляют отделение
мочи, но какими путями следуют они? Павлов сказал бы, что возбуждение
осуществляется нервными связями. А нет ли и другой, побочной линии? Иван
Петрович не задавался такими вопросами; его склонность к "нервизму" отводила
его от того, что называется "химизмом".
Ученый решил проверить догадку на опыте. Помимо нервных волокон,
полагал Быков, в передаче возбуждения от коры полушарий к внутренним
органам, возможно, участвует и кровь, Она приносит с собой химические
вещества, действующие на почку возбуждающе.
- Неужели вы намерены еще что-то делать? - обеспокоился клиницист. -
Мы, кажется, уже все уяснили.
- Я хотел бы узнать, - ответил ученый, - уцелеют ли у собаки временные
связи, если разрушить нервные пути между почками и мозгом.
- Стоит ли осложнять уже достигнутый успех новой задачей? - недоумевал
клиницист. - Зачем брать под сомнение то, что уже добыто, и таким упорным
трудом?
- Стоит, - ответил Быков. - Откроем ли мы с вами новую линию связи или
обнаружим, что единственная несовершенна, - и то и другое будет нашей
удачей.
Врач неожиданно ударился в амбицию: он вовсе не намерен испытывать
судьбу, физиология изрядно ему надоела, того и гляди угодишь с ней в болото.
Ответ серьезно обидел Быкова.
- Как хотите, я управлюсь и один. Вам одного ответа достаточно, а мне
подай второй. Будет третий, не откажись.
Врач пытался смягчить свой отказ:
- Задача решена, какой смысл усложнять ее новой проблемой?