"Александр Поповский. Пути, которые мы избираем" - читать интересную книгу автора

чтобы ученики повторяли ошибки учителей...
Последнюю фразу ученый произнес тихо, вполголоса, как бы для самого
себя, но Шевелева отчетливо расслышала ее.
- О каких ошибках вы говорите? - спросила она. - Или это мне
показалось?
- Нет, нет, это так. Речь действительно идет об ошибке, о печальном
просчете ученого. Вы знаете, конечно, имя того, кому мы обязаны учением о
веществах, выделяемых нервом" Зовут его Отто Леви, и открытие свое,
отмеченное Нобелевской премией, он сделал в том же тысяча девятьсот двадцать
первом году, когда я это открытие упустил. История моей неудачи послужит вам
на пользу и многое вам объяснит.
Он пригласил ее пройти к нему в кабинет, придвинул стул и, мерно шагая
из угла в угол, стал рассказывать:
- После того как я студентом сделал первую работу на шейном узле, я
двенадцать лет спустя решил изучить самый узел, его стойкость и жизненность
в опыте.
Шейный узел, как вам известно, лежит на жизненно важных путях, и
животное долго не выживает под опытом. Не мне вам объяснять, как дорога в
этом случае каждая минута. Нельзя ли добиться того, спросил я себя, чтобы
сделать орган независимым от сердца, регулировать его питание по своему
усмотрению, сохранить его жизнь и после смерти организма? Современная
физиология ставит опыты на органах и тканях умерших людей и животных,
наблюдает образование мочевины в вырезанной печени и так называемой
гиппуровой кислоты в изолированных почках. Русский ученый Кулябко заставлял
биться человеческое сердце спустя сутки после смерти организма. Другой
русский исследователь, действуя лекарствами на вырезанный из организма
кишечник животного, вынуждал его сокращаться в течение двух суток. При этом
отмечалось, что он всасывает раствор сахара и потребляет углеводы. Различные
ткани развиваются в искусственной среде многие месяцы и годы, а
обезглавленная бабочка шелкопряда живет даже больше обычного: вместо
пятнадцати - двадцать три дня. Мой предмет изучения - нервные клетки узла -
был менее благодарным материалом. Крайне нестойкие в физиологическом опыте,
отрезанные от кровеносной системы, они, как правило, быстро угасали.
Пользуясь методом, разработанным мною еще в студенческие годы, я
изолировал шейный узел от снабжающей его кровью артерии, лишил нервные ткани
питания и через известные промежутки провел их жизнедеятельность. Нерв,
раздражаемый электрическим током, вызывал возбуждение в шейном узле и
приводил к сокращению третье веко.
Убедившись, что нервные клетки сравнительно устойчивы в опыте, я стал
разрабатывать систему их искусственного питания. Опыт должен был ответить,
как долго продержится шейный узел, если в сосудах вместо крови будет
струиться питательный раствор. Сделать орган независимым от сердца,
регулировать его питание по своему усмотрению, немаловажно для
экспериментатора. Методику опыта заранее рассчитали: жидкость, пропущенная в
артерию, оросит шейный узел, пройдет дальше в вену, отрезанную от венозной
системы, и, закончив свой круг, изольется на ватный тампон.
Опыт удался. У меня были все основания быть довольным собой. Крошечный
орган, с горошину величиной, стал инструментом физиологии. Искусственно
питаемый и раздражаемый электрическим током, он четко отвечал сокращением
третьего века. Когда подопытное животное погибало, узел все еще продолжал