"Александр Поповский. На грани жизни и смерти" - читать интересную книгу автора

спереди, сзади, справа или слева?" Голова сеттера, как бы в ответ, быстро
опускается, словно указывая, где притаилась дичь. "Бекас или дупель?" -
проносится в моей голове. Мои руки дрожат, ожидание вконец истомило меня. Я
кричу: "Пиль!" Сеттер все еще стоит с приподнятой лапой, как изваяние.
"Стойка" его затянулась. Еще мгновение, другое, и, точно одолев невидимую
преграду, он бросается вперед. "Фррр..." - взлетает с шумом дупель. Руки
машинально вскидывают ружье, мушка следует за птицей. Дупель низко летит над
скошенной травой. Движение пальца, спущен курок, выстрел, и дупель падает в
болото. Я и сеттер бежим, мчимся к месту падения, спотыкаясь о кочки и
увязая в грязи. Друг мой первым поспел и с восторгом несет мне убитую
дичь...
Я иду полем, со мной мой верный помощник. Над долиной летит стая уток.
Это чирки, их десять, двенадцать, не более. Они пронеслись, почти скрылись
из виду, и вдруг повернули к реке. Как причудливы их движенья: то, словно
вспугнутые, они высоко взвиваются, то над самым лугом летят. Стайка
вытягивается, свивается в клубок, несется вправо и влево, назад и вперед над
рекой, шлепнулась в воду и снова взлетела чтоб вновь опуститься. Я лежу на
земле, жадным взором слежу и цыкаю на собаку, не даю ей тронуться с места.
Чирки не взлетают, они на воде; я бесшумно ползу, умный сеттер ступает за
мной. Мое распластанное тело слилось с землей, я не чувствую неудобства от
патронташа и ягдташа, стесняющих меня, я ничего, кроме чирков, не вижу. Мы с
сеттером у цели, мой слух уловил кряканье уток, они тут, за травой, в двух
шагах от меня. Можно стрелять. Я долго целюсь, прежде чем выстрелить.
Спускаю курок еще и еще раз. Сеттер проносится мимо меня и бросается с
берега в воду. Минута, другая, и друг мой несет мне добычу...
Ранняя весна. День угасает. Темнеет лес. Полуголые ветви деревьев
выступают на блекнущем небе. Я стою на опушке поляны, взор мой скользит по
верхушкам деревьев, слух напряжен, ждет знакомого крика вальдшнепа. Солнца
уже нет, на землю ложится прохлада. Где-то над лесом слышится хрип, он
нарастает, ухо уловило гортанное "хорканье" птицы. Волнение стискивает мне
горло, голову заливает огнем. Возбужденный, я стою неподвижно, со взором,
устремленным на восток. Вальдшнеп появляется с запада. Он скользит над
поляной, чуть утопая во мгле. Выстрел, сделанный навскидку, валит лесного
красавца наземь... Не передать мне томления духа в тот вечер весенней поры,
тишины леса, изливающегося соками земли, темнеющего неба и крика филина в
далекой глуши..."
Автор книги обратился к творцу этих лирических строк, к тому источнику,
где сочетается поэтическое чувство и прозорливая научная идея.


Шагающий стебель

Сотрудник академика Филатова выискивал больных на улице. Среди сотен и
тысяч прохожих он находил человека с неправильными формами лица или
обезображенного увечьем.
Врачу не очень везло, не многие соглашались на его предложение
подвергнуть себя операции: переделать себе уродливый нос, заменить
разрушенное веко или заново воссоздать губу. Люди избегали излишних
страданий, неохотно уступая настояниям хирурга, увлеченного пересадкой и
пластикой. Разочарованный в своих поисках, снедаемый страстью к своему