"Александр Поповский. На грани жизни и смерти" - читать интересную книгу автора

Александр Поповский


На грани жизни и смерти

- Вы намерены писать о Владимире Петровиче Филатове? - спросил автора
этой книги известный профессор. - Вы увидите человека семидесяти пяти лет,
внешне спокойного, корректного, ровного. Он будет вам цитировать Пруткова с
юмором и чувством меры художника. Язык его блещет изяществом, мысли ярки,
любопытны. Он любит музыку и литературу, пишет прозу и стихи. Мемуары его
написаны в лучших традициях литературного искусства. Стихи лиричны, волнуют
своей непосредственностью. Он любопытно рисует морские прибои, восходы,
закаты, говорят, им написано много картин. Семидесяти пяти лет он лазит по
горам в поисках увлекательного пейзажа.
Разложив свои этюды, старик ученый все еще изучает слабые стороны
своего художественного мастерства. "Вы знаете, - сказал он знакомому
художнику, - фоны моих картин мне кажутся бледными... В них воздуха нет... Я
хочу научиться создавать фон, для художника это крайне существенно... Когда
начинающий Ван-Дейк пришел к Рубенсу учиться, тот его спросил: "Что вы
умеете делать?" - "Я умею писать фон", - скромно ответил Ван-Дейк. "О
молодой человек, - сказал ему Рубенс, - вы умеете делать то, чему я еще не
научился".
С больными наш друг педантичен и даже несколько сух, зато какое
сознание ответственности! Сколько тревоги за каждого из них! Я был
свидетелем однажды, когда он, взволнованный, бросил приезжему врачу: "У
вашего больного было три десятых зрения, а теперь - круглый нуль. Пока вы
консультировались с терапевтами и хирургами, он ослеп. Как могли вы
полагаться на кого-либо, за зрение отвечаете вы!"
Чувство ответственности нигде не оставляет его. Он отбирает на улице
рогатки у мальчишек и пишет по этому поводу в городской Совет: "Почему за
выбитое стекло привлекают к ответственности, а угроза выбить глаз -
безнаказанна?"
- Что еще вам сказать? - вспомнил ученый, коллега академика. - В нем
вскипает порой неуемная страсть не знающего удержу экспериментатора. Тогда
кажется, что он вызвал на состязание весь мир. В этом состязании, когда
чувства накалены, вырастает его творческая сила...
Автор книги обратился к мемуарам академика - тайным признаниям его. Они
подтвердили, что ученый азартен и страстен. И еще рассказали они, что он
поэт.
Вот страницы из этих записок:
"...Мой сеттер замедлил бег и пошел шагом. Он не носится больше по
болоту, не делает полукругов, сеттер "причуял". Мое сердце забилось,
указательный палец лег на курок ружья. Мой друг идет по прямой, его морда
приподнята, ноздри раздуваются. Он "ведет верхним чутьем", не нюхает следов
на траве, улавливая запах дичи в воздухе. Глаза неподвижно устремлены
вперед, он жадно вбирает волнующий аромат, тянется к невидимой дичи.
Несколько осторожных шажков - и сеттер замирает на месте. Одна лапа
приподнята, глаза сверкают, он не дышит почти. Проходит минута, другая,
"стойка" собаки утомляет меня. Я неподвижен, охваченный трепетом ожидания.
Сердце стучит, надрывается, в мозгу сверлит мысль: "Где взлетит птица: