"Александр Поповский. Вдохновенные искатели" - читать интересную книгу автора

самке, - самец-комар, как известно, крови не пьет и на человека не нападает.
Исследователи болезни дерматобия счастливо решили задачу. Менее удачно
решалась она Москвиным. Каждый день приносил ему новые сомнения, затруднения
и неожиданности. В один и тот же день заболели красноармейцы - малярийные
разведчики, и в крови у них нашли спирохеты возвратного тифа. За неделю до
болезни они жили в Гузаре в глинобитном жилище и ночью подверглись укусам
клещей. Красноармейцы собрали их, чтобы показать командиру-врачу, и Москвин
убедился, что они не похожи на тех, на которых ссылался Джунковский.
Смущенный неудачей, Москвин пробовал заражать клещами животных, вызывать у
них возвратный тиф, и, не добившись успеха, отправил клещей в Ленинград.
Пусть маститые ученые разберутся, что тут произошло. Так случилось, что
клещи, заразившие малярийных разведчиков, перекочевали к начальнику кафедры
общей биологии и паразитологии Военно-медицинской академии Евгению
Ника-норовичу Павловскому.
Слава об ученом, который наметил новый путь в зоологии и решительно
сблизил ее с медициной, прочно утвердилась в стране. К нему обращались за
советом и помощью врачи и студенты, любители природы, исследователи,
учителя. Ему посылали насекомых с просьбой определить род их и вид, несут ли
они в себе заразное начало, надо ли их избегать и опасаться. Врач Латышев из
Средней Азии прислал фотографию руки с присосавшимися к ней клещами: нельзя
ли проверить род кровососов по снимку? Другой врач в Средней Азии собрал
клещей в отделении военного госпиталя, где содержались тифозные больные, и
отправил насекомых в Ленинград. То же сделал неизвестный студент. Прибыла и
посылка Москвина. Павловский ответил ему благодарностью, послал
исследователю литературу и наставления, как продолжать изыскания. Вскоре
прибыл и сам Москвин, прикомандированный к Военно-медицинской академии. Он
привез материалы и живых клещей для работы.
В предварительных сообщениях Москвина, напечатанных позже в научных
журналах, было немало интересных вещей. В них подробно описывались
эксперименты, рассказывалось, как истина не давалась неопытным рукам, -
ничего лишнего, ни слова преувеличения, автор был строг и правдив, - и все
же статьи эти неполно отражали действительность. Сухие строки ученых
суждений бессильны были отразить душевную тревогу и сомнения исследователя.
Восстановим это событие в истинном его виде.
Прибыв в Ленинград, Москвин сразу же взялся за работу. Не доверяя своих
клещей термостату, он разместил их в пробирках по пять и десять в каждой и
восемь месяцев неизменно, носил их на груди. В кармане френча клещам было
тепло, и исследователь не сомневался в их благополучии.
Москвин принес с собой груз тяжелых сомнений и разочарований - плоды
первых его неудач. Павловский это заметил, но не подал виду. Он выслушал
приезжего, долго и подробно расспрашивал его и осторожно заметил:
- Бы, надо полагать, допустили ошибку. Ведь вы могли ошибиться, не так
ли?
- Странный вопрос. Конечно, мог, ведь это со всяким бывает.
- Вот и прекрасно, - обрадовался ученый, словно именно этого и ждал. -
Исследователь не должен бояться ошибок. Оглянешься назад, вспомнишь, что
утверждали знаменитости прошлого, и не знаешь, чему больше удивляться -
самоуверенности ли этих ученых или легковерию их современников. Ошибки
делали все - и великие и малые. "Одержимые геморроем, - утверждал
Гиппократ, - не подвержены ни воспалению легких, ни чирьям, ни проказе".