"В.Н.Порус. Рациональность. Наука. Культура" - читать интересную книгу автора

оказались люди моего поколения. Но здесь я хотел бы - очень коротко -
определить твердые основания, на которых строилось и строится мое отношение
к затронутым в этой книге проблемам.
1. Рациональность мысли и действия (в том числе - находящая свое
воплощение в науке) - одна из основных ценностей, образующих горизонт
культуры. Попытки вывести рациональность из этого ряда, низведение ее до
инструмента для достижения прагматических целей, имеют в конечном счете
контркультурную направленность. Иными словами, культура в моем понимании -
это в высшей степени рациональный тип человеческого бытия. Разумеется, это
не означает, что все содержание культуры сводится к рациональному; более
того, культура, в которой рациональность уродливо гипертрофирована (и,
следовательно, обращена в свою противоположность), не может жить и обречена
на гибель. Культура без рациональности или с недоразвитой рациональностью
подобна умалишенному, культура, в которой рациональность вытесняет и
подменяет собой все или многие иные человеческие ценности, подобна
умирающему от жажды.
Современный рационализм как философское мировоззрение сохранит
значимость и перспективу, если сможет достойно ответить на эти два вызова:
контркультурного иррационализма и столь же разрушительной для культуры
гипертрофированной рациональности. Поэтому исключительно важна работа над
оформлением критико-рефлексивного "самосознания" рационализма; недостаток
такового, по моему мнению, является причиной грустных явлений, когда
рационалисты, как будто защищающие свое мировоззрение от названных угроз,
как-то исподволь становятся похожими на своих противников, иногда заимствуя
у них и терминологию, и шкалу оценок.
2. Наука нашего времени - сложное многомерное явление, для оценки и
понимания которого не достаточны упрощенные идеализации. В ХХ веке стало
модой критиковать науку за то, что она якобы отворачивается от человека, от
наиболее важных для него проблем: смысла и ценности его жизни, выбора
культурных ориентаций, самоопределения личности в пространстве свободы. Эта
критика часто несправедлива. Однако нельзя отмахиваться от нее с помощью
хрестоматийных сравнений науки с инструментом, который, дескать, не
ответственен за способы его применения. Наука, самосознание которой
акцентирует ее служебную, инструментальную роль, по сути, соглашается занять
маргинальную позицию по отношению к культуре. Это таит в себе опасность и
для науки, и для культуры.
Некоторые оптимисты полагают, будто наука - самая здоровая часть
культуры, что иммунитет рационального критицизма предохраняет ее от
разложения даже тогда, когда культура в целом клонится к упадку. Я не
разделяю такого оптимизма. В больной культуре не может быть здоровой науки.
Но наука - один из важнейших защитных механизмов культуры. Самосознание
науки неотделимо от философии. Поэтому философия, противопоставляющая себя
науке, занятая только критикой научной рациональности, волей или неволей
работает на упадок культуры, является разрушительной силой, что бы ни думали
об этом те или иные мыслители.
3. В своих взглядах на культуру я присоединяюсь к традиции, идущей от
Канта: культура определяется ценностями, концентрирующимися вокруг
абсолютной значимости Человека. Мне известны и понятны аргументы критиков
этой традиции. Многие из этих аргументов серьезны и заставляют искать и
находить новые ресурсы ее интеллектуальной защиты. Говорят о биологических и